Молчание Махараджа. Рассказы

По этой причине миссис Клод Эннсли испытывала сильное любопытство и волнение в ожидании супругов ле Марше в тот день, когда они прибыли. А прибыли они за несколько дней до назначенной даты приезда Махараджа, и, ввиду старых дружеских симпатий миссис Клод Эннсли, было заметно, что она уделила гораздо больше внимания приготовлениям комнат для Идрины и её мужа, чем украшению тех царских покоев, лучших в её роскошной резиденции, которые предназначались Махараджу. Она была искренне рада видеть свою маленькую подругу прошлых дней и гадала, насколько изменил её брак: рассталась ли она с теми исключительными идеями, что когда-то выделяли её из круга обычных женщин.

«Её волосы были длинны, её ноги были легки, и глаза её были дикими!» – напевала миссис Эннсли себе под нос, перемещаясь из одной комнаты в другую, расставляя цветы там, зеркала тут и придавая всему окончательный налёт женской заботы, который наделял даже бездушную мебель чувством, придавал уют и гостеприимный вид. «Что она подумает обо всех нас, гадаю я?» Понятие «все мы» включало её саму и огромное количество слуг и гостей, женатых и холостых – «мальчиков», как она их называла. Жёны других мужчин не входили в эту категорию, равно как и Колонель Эннсли не входил в число «мальчиков». Фактически, он не принадлежал ни к одной особенной общественной роли; он не был в полной мере «мальчиком»; и, поскольку в некотором роде находился в зависимости от своей жены, то не был и в полной мере мужчиной. Это говоря об общественной позиции. И хотя в своём полку он и прослыл человеком надёжным, но коль скоро эта история не имела ничего общего с его полком и ни в коей мере не касалась его военной карьеры, то не было и причин останавливаться на мыслях о его полковых заслугах. Это были устаревшие идеи, весьма грубые и затёртые, так что вовсе не занимали миссис Эннсли, как часть существования Колонеля. Они итак были весьма широко известны и вспоминались ежедневно.

– Что она подумает обо всех нас? – повторила миссис Эннсли с улыбкой, бросая взгляд на свою нарядную фигуру, проходя мимо зеркала. – Она всегда была такой донкихотской, любопытно увидеть, какого мужа она себе выбрала.

Её любопытство было удовлетворено почти немедленно, поскольку, когда она вошла в свою гостиную, завершив финальный осмотр апартаментов для гостей, капитан и миссис ле Марше с их слугами, сумками и багажом как раз прибыли и ожидали немедленного донесения о себе.

– Моя дорогая Идрина! – воскликнула миссис Эннсли, быстро подходя, чтобы обнять маленькую, худенькую фигурку женщины, которая теперь входила в дверь. – Сколько лет прошло с нашей последней встречи! – И затем снова: – Моя дорогая Идрина!

Маленькая женщина улыбнулась довольно серьёзной и неоднозначной улыбкой.

– Приятно видеть тебя снова, Лаура, – сказала она тихим голосом. Затем добавила с намёком на некое смущение: – Позволь мне представить тебе своего мужа.

Высокий, тяжеловесный мужчина, с тоненькими усами, красивыми глазами и несколько красноватым лицом поклонился.

– Очарован видеть вас! – протянул он. – Давняя подруга моей жены – великолепно! Как любезно с вашей стороны было пригласить нас сюда!

– Уверяю, я счастлива принимать вас у себя! – страстно восклицала миссис Эннсли, желая поскорее покончить с первоначальным смущением от знакомства и нервно сознавая, что капитан ле Марше ей отчего-то резко не понравился. – Ты всё такая же милая! Положительно, моя дорогая, ты выглядишь совсем ребёнком; никто бы не догадался, что ты уже замужняя дама. Присядем и выпьем чайку, прежде чем вы отправитесь в свои комнаты. Клод! Клод!

Колонель Эннсли, одной из обязанностей которого было всегда находиться в зоне досягаемости при появлении гостей, вошёл в комнату с веранды.

– Это мой муж, – сказала миссис Эннсли с неожиданным приливом необычайной гордости, заметив, что «бедный Клод» выглядел исключительным красавцем на фоне ле Марше, – Колонель Эннсли, капитан ле Марше; а это, Клод, моя маленькая подруга юности – Идрина.

Колонель Эннсли кивнул не без некоторой грации. Одним острым взглядом он составил себе впечатление об этих супругах.

«Муж – довольно грубый, с бычьей шеей, – внутренне отметил он, – а его жена – несчастное создание!»