Молчание между нами

– Погоди, – говорит она Хью, – то есть почти всем школьникам из Секвойя-Гроув приходится ездить на учебу в соседние города, потому что у вас нет своей общеобразовательной государственной школы?

– Ага, – терпеливо отвечает Хью.

Тейлор пытается осознать эту информацию.

– Может, оно и к лучшему. Дети из Секвойя-Гроув могут посещать хорошие, престижные школы… – Она растерянно хмурится, будто сама понимает, как странно это звучит.

– А ты как думаешь, Тейлор? – спрашивает Хью и подмигивает мне, когда я прохожу мимо. Он хитро улыбается, но пытается скрыть это от Тейлор. Ох, она даже не представляет, что ее ждет. Я посмеиваюсь. – Ты считаешь, что школа, в которой учатся преимущественно темнокожие дети, не может быть престижной? Или что дети вроде меня не могут быть прилежными учениками? – Тейлор неловко переминается с ноги на ногу, но Хью еще не закончил. – Представь, что в Секвойя-Гроув открылась бы своя школа с таким же финансированием, как эта. Как ты думаешь, почему у нас нет этого финансирования? Почему нам до сих пор приходится ездить сюда на школьном автобусе?

Тейлор растерянно что-то мямлит, но, к ее чести, не уходит. Она продолжает задавать вопросы.

Недалеко от приветливого дерева мы встречаемся с Грейс, Юми и Оливией. Селеста уводит их, чтобы показать еще несколько картин.

Мы с Тией ложимся на траву под деревом и слушаем музыку, доносящуюся со двора. Мы ничего не говорим, а просто удовлетворенно молчим. Мне кажется, будто я воспарила в ясное светлое небо. Может, миз Уиттакер на нас еще отыграется, но мне все равно. Наши истории звучат повсюду.

Наши истории обрели форму и цвет, были рассказаны на бумаге и в изображениях, прозвучали из наших уст и в записях в интернете. Мы вернули себе контроль над нарративом, и нас услышали.

Наши слова – не только меч и щит.

Они – еще и мосты.

Глава 75

Войдя в дом, я чую аромат курицы в соевом соусе, и мой рот моментально наполняется слюной. Мне представляется огромный котел куриных ножек и яиц, сваренных в соевом соусе с чесноком и щепоткой сахара. Я практически ощущаю во рту этот солоновато-сладкий вкус. В начальной школе мне всегда было стыдно, когда мама давала мне с собой что-то подобное. Другие дети кривились от отвращения и говорили: «Фу, почему эти яйца коричневые? Какая гадость!» или «Буэ! Похоже на собачий корм!» Иногда они даже пересаживались за другой стол, подальше от меня. Но теперь, если я приношу с собой курицу в соевом соусе, мне непременно приходится с кем-то поделиться. Чаще всего с Тией, хотя Уэс и Сионе тоже никогда не отказываются от еды.

Наш протест состоялся неделю назад, но меня до сих пор переполняет эйфория. Я скидываю кроссовки, и они улетают за порог. Подобрав их, я подхожу к стойке для обуви у дверей, но мое место на верхней полке занято чьей-то крупной парой коричневых кожаных ботинок. Кто это у нас в гостях? Я ставлю свои кроссовки рядом со стойкой и кричу:

– Мама! Па! Я дома!

– Цзай чжэли![46] – отзывается мама с кухни.

На столе стоит сервиз, доставшийся маме от ама, – позолоченный, украшенный цветами. Над крошечными чашечками витает пар. Мама с папой посмеиваются, сидя за столом и разговаривая с нашим гостем. Наверное, пришел кто-то важный, раз они достали самую красивую посуду и дорогие чайные листья.

Я захожу на кухню и растерянно моргаю. Должно быть, глаза меня обманывают.

Это Натаниэль Макинтайр.

У меня дома. За моим обеденным столом. Разговаривает и смеется с моими родителями, будто так и надо.

Прежде чем я успеваю сбежать, папа говорит своим учительским тоном:

– Мэй, мистер Макинтайр зашел, чтобы с тобой повидаться. Мы немного поболтали. – Папин голос звучит дружелюбно, но мне слышится в нем одновременно извинение и назидание. Что-то вроде: «Извини, что не предупредили, но лучше бы тебе быть повежливей».

Мистер Макинтайр с улыбкой поворачивается ко мне:

– Привет, Мэйбелин. Ты, наверное, удивлена.

Еще бы. Я неестественно смеюсь:

– Да, вроде того.

Подобрать более вежливые слова мне не удается. На самом деле мне хочется сказать: «Да как тебе хватило наглости заявиться ко мне домой и пить мамин лучший чай из ее лучшего сервиза!»

Застыв в дверях, я разрываюсь между неприязнью к мистеру Макинтайру и желанием наложить себе огромную миску риса с курицей. Надеюсь, родители не предложили ему остаться на ужин, а то с них станется. Мне очень хочется написать Тие. Вместо это я выдавливаю:

– Давно вы пришли?

Он смотрит на золотые наручные часы со стрелками. Наверняка безумно дорогие.

– Около часа назад. – Он улыбается и смотрит на моих родителей. Те утвердительно кивают. – Мне повезло, что я застал твоих родителей.

Тех самых родителей, которых ты обвинил в доведении сына до самоубийства? Мою маму, которую ты пытался уволить? Я открываю было рот, чтобы сказать это вслух, но ловлю осуждающий папин взгляд и говорю:

– Удачное совпадение.