Молчащие псы

Гангрена коррупции, которой подвергались польские магнаты и польская шляхта, была солью такого самоубийственного марша. Понятное дело, подданство на подкуп не было specialite de la maison (здесь, "фирменное блюдо") страны на берегах Вислы, и все же, между Польшей и остальным миром существовала принципиальная разница, поскольку в Польше все общественные, религиозные, экономические, культурные и политические деяния (как в отношении внутренних, так и внешних дел) должны были получить одобрение сейма. Поэтому, если где-то в иных местах продажность, самое большее, приводила к политически-уголовному скандалу, который быстро превращался в салонный анекдот, в Польше, только и исключительно, становилась трагедией-катастрофой, ибо только в Польше враг путем покупки нужного числа депутатов мог навязать стране все, чего ему только желалось, ну а покупкой одного-единственного посланника-депутата, "парфиловца" или "лемминга", он мог уничтожить реформу, желаемую честными согражданами и стремящуюся к спасению народа и государственности. Достаточно было, чтобы изменник с депутатской лавки крикнул: Liberum veto! ("по свободе не разрешаю!" – выдавленное шляхтой право протеста, без обоснования, против одного из постановлений данного сейма; такой протест автоматически срывал сейм и аннулировал все его постановления!).

Правом liberum veto шляхетки пользовались настолько часто, что в течение тридцати лет правления Августа III Саксонца были сорваны все сеймы!

Сенека в "Epistulae morales" писал: Nulla servitus turpior est ąuam voluntaria (Нет более позорного рабства, чем добровольное). Первый раздел Польши был декретирован (принят голосами депутатов) польским сеймом, который русские и пруссаки перекупили, чтобы все было в соответствии с польским правом, ибо в Польше, как я уже неоднократно вспоминал, ничто не могло обойтись без одобрения сеймом!

Все так, но ведь мы на страницах "Молчащих псов" еще не добрались до первого раздела Польши. Сейчас у нас 1766 год, события первого тома я закончил перед празднованием Пасхи. Что происходило дальше?

В течение последующего полугода обе стороны (Репнин, его "молчащие псы", а с другой стороны – антироссийская оппозиция, направляемая князьями Чарторыйскими) готовятся к осеннему открытию сейма, на котором должно решиться несколько существенных для Польши вопросов. Патриотический лагерь желает сражаться за создание сильной польской армии, о полной отмене "liberum veto" и за отказ от требуемых Екатериной II равных прав для христианских иноверцев (протестантов и православных) в Польше.

Армии, которая могла бы так называться по праву, сарматская Речь Посполитая не имеет уже очень давно по причине глупости и смуты шляхты, которая считает, что регулярная королевская армия была бы намордником шляхетской "золотой вольности". Вместо нее в Польше существует так называемое "посполитое рушение" (ополчение) – мобилизация "по случаю" вооруженных шляхетских масс, которые по королевскому зову становятся в ряды импровизированной "армии". Шляхта становилась в эти ряды только лишь тогда, когда ей этого хотелось (и тогда же могла совершать чудеса храбрости, одерживая прославляющие Польшу победы), а когда не хотела, тогда и не вставала, и король не мог вести войну, разве что сам, со свитой из пажей и микроскопической гвардией, если желал покончить с собой. В сумме, данная ситуация представляла курьез во всем мире, и можно лишь удивляться, что Польша – единственное крупное государство без приличной армии – в 1766 году вообще еще существует на карте. Патриоты же хотят пробить на форуме сейма проект "увеличения вооруженных сил" до размеров, позволяющих назвать из армией.

Те же самые люди желают ликвидации liberum veto, представляющее собой убийственное оружие в руках неприятелей страны: они желают, чтобы в сейме действовало принятие законов не единодушием всей палаты, но демократическим большинством голосов.