Молчащие псы

Третья проблема, на первый взгляд религиозная, а по сути – политическая, обладает наибольшим весом. Само выдвижение данной проблемы Петербургом уже является явным вмешательством в систему суверенного на первый взгляд королевства, вмешательством наглым; да, религиозные иноверцы в Польше (пользующиеся, кстати, большой терпимостью) не обладали полными политическими правами, но в XVIII веке это было естественным, когда ни в одной из стран, включая и Англию, представителей религиозных меньшинств не допускали к политической деятельности, им не разрешали занимать выдающиеся государственные или публичные посты. Это вид воистину гротескный – владычица самого деспотичного государства на земле, подданные которой не пользуются вообще никакими правами, уже не только политическими, но и личными, выступает в роли защитницы религиозной свободы! Для патриотов является очевидным, что Екатерине общественная справедливость совершенно не нужна, ей нужно такое политическое равноправие польских иноверцев, чтобы те могли заседать в сейме и по ее требованию управлять им или же срывать его в любой момент, то есть, ей необходимо увеличить свору изменников, влияющих на государственные дела. "Проблема иноверцев" – ничего не скрывая, пишет глава царской дипломатии, Никита Панин – ни в коей мере не является поводом для внедрения в Польше православия и протестантизма, но всего лишь рычагом для получения дружественной нам, состоящей из них партии, которая имела бы право участвовать в польской политической жизни".

В этом плане Пруссия предоставляет Екатерине поддержку. Именно их агент при петербургском дворе внушил царице саму идею "религиозной игры", и эта умная женщина позволила насадить себя на крючок в уверенности, что выиграет польскую религиозную карту на политической плоскости. Фридрих Великий лишь утверждает ее в этом. Зная, что с древних времен религиозный конфликт представляет собой самый сильный из запалов, "прусские политики, как об этом говорится простым языком, "подставляли" Россию, мечтая о таком воспалении внутреннего конфликта, который переродится в гражданскую войну, а вот тогда Речь Посполитая заплатит за это собственными землями (...) То есть, Пруссия попросту желала отхватить шмат Польши" (М. Боруцкий). В начинающейся игре любая провокация, способная вызвать на берегах Вислы антироссийские мятежи, для Пруссии хороша.

Лето 1766 года. Теоретически, все нити находятся в руках Репнина. Он получил сто тысяц рублей на подкуп соответствующего количества делегатов, и деньги эти распространяются в Польше посредством объезжающих помещичьи поместья и сеймики полковников Игельстрёма и Карра (двух "рук" посла) и через изменников, в отношение лояльности которых нет ни малейших сомнений. Посол Пруссии в Варшаве, граф Шольмс, докладывает Фридриху (в депеше от 8 июля 1766 г.) об инициативе русских: "Сои попытки они поддерживают коррупцией". Рубли берутся, естественно, это ведь хорошая валюта – может показаться, будто бы все идет хорошо. Но уже в сентябре полевые доклады начинают превращать варшавский Дворец Брюля (месторасположение российского посольства) в дом изумления и перепуга: хотя рубли продолжают брать, все валится!

После двухлетнего пребывания в Польше и хорошего ознакомления с характером поляков, князь Репнин еще в марте 1766 года предупредил свое правительство, а конкретно – посланника царицы, Сальдерна, что с помощью подкупов можно сделать многое, но невозможно сделать одного: получить согласия поляков на ослабление главенствующей роли католицизма в их стране. Предупреждение было пущено мимо ушей, приказы для посла не подверглись изменению, и вот теперь пришло время проверки, словно за карточным столом: сто тысяч рублей утонули в бездонном колодце привязанности польской шляхты к религии отцов. Деньги пропали без какого-либо смысла, поскольку для борьбы в защиту liberum veto и против создания регулярной армии польскую шляхту не нужно было не только подкупать, но даже и уговаривать, и без того она выразила бы согласия на подобное ограничение "золотой вольности", а вот для вербовки соответствующего количества депутатов по вопросу равноправия иноверцев, даже ста миллионов рублей было бы мало! Католическое духовенство, под предводительством краковского епископа Солтыка, начало гигантскую кампанию, направленную против иноверцев, ставя агентов Репнина в безнадежной ситуации. Тайные прусские агенты тоже не щадят золота, чтобы укрепить шляхту в ее сопротивлении. В результате, провинциальные сеймики, один за другим, выбирают на варшавский сейм фанатически католических делегатов. Как заключал Станислав Цат-Мацкевич: "Можно четко почувствовать, что большая часть Польши давала разрешение на то, чтобы устроить любую подлость государственной организации, но она не уступит в одной-единственной сфере, то есть в религиозных вопросах".