Молчащие псы

Те, которые протягивают руку за зарплатой из Петербурга, когда их спросить, а зачем они это делают, ответили быс, что ничего лучшего сделать нельзя было (Казанова: "Поскольку никакого лучшего занятия у меня не было" – фраза, которая все время была на устах у всех польских магнатов"), что пробуждало отвращение даже у российских кассиров. Александр Брукнер свидетельствует, что Сальдерн, контролирующий по приказу Екатерины деятельность Репнина в Польше, фыркал при мысли о них: "Одной рукой подавать кошелек, а второй бить по роже!".

Брукнер в своих письмах всегда был элегантным, но он не выдержал, когда писал о польских магнатах-изменниках станиславовской эпохи, что разродилось эпитетом: "Ксаверий Браницкий (змея, вскормленная на королевском лоне), Северин Ржевуский, Марчин Любомирский, Щенсны Потоцкий, Сулковские, Пониньский, Массальский и другая чернь, тяжко отразились на судьбе Речи Посполитоий (...). Русские презирали, и по делу, польской магнатерией".

Они презирали ту аристократию, равняющуюся с монархами, презирали даже рядовые русские "доносчики", как Вигель, который издевался: "Изменяют родине, как их дочери мужей!".

Этим дочерям, женам и сестрам, работающим на погибель Польши в объятиях русских офицеров и дипломатов, Брукнер тоже выставил счет: "Задвинутые в тень спален, дамы работали тем более усиленно...". Все эти принцессы в ярко-попугайных платьях, белоножки в чулочках из прозрачной ткани, с прическами, высящимися словно морские валы, среди которых плыли искусно вырезанные из золота и коралла кораблики, все эти вечные девственницы после сотни петухов, обкладывающие лицо телятиной для регенерации и не расстающиеся с grattoire (грабельками для вычесывания из причесок паразитов), сделанными из золота, слоновой кости и драгоценных камней, эти набожно молящиеся всякое воскресенье, что платят жемчужными ожерельями за апельсины в лавке (по жемчужине за один плод), хотя и не обязаны, зато такой у них жест (как пани Коссаковская, которая спит с усмиряющим Польшу генералом Кречетниковым), и которые не возьмут в рот чаю, если ту не приготовили на трех угольках, привезенных из Лондона, в то время как плебс жрет хлеб из коры и питается жиром, скапывающим со свечей во время господских иллюминаций (слишком много муки идет на пудру, чтобы простолюдин мог мечтать о хлебе на каждый день) – чем же оправдают они свою измену, ибо нет у них хотя бы птичьей этики и мотыльковой морали. Наверное: "а ничем лучшим не было чем заняться", к тому же, поскольку это делали почти что все... Это уже общественный психоз.

Под контролем петербургской мафии "парфилирование" станиславовской Польши продолжается. Что же означает это слово? Василевский, к доске! Василевский: "Догорают свечи в подсвечниках, поскольку полночь давно уже минула. Участники итальянской балетной труппы закончили свою программу, а они все сидят, усердно склонившись – парфилируют. Наимоднейшим талантом стало умение парфилировать. Берется вышитая золотом ткань или коврик, в конце концов, галуны или кисти, и она портится путем вытягивания золотых или серебряных ниток. Здесь задача стоит, чтобы спороть их как можно больше, после чего нитки продаются (...). Во времена Понятовского парфиляж считается самым любимым занятием. Парфилирование дает занятие развращенным бездельем пальцам и успокаивает нервы удовольствием порчи. Парфилируют все, кто только могут, обрезают эполеты мундиров и золотые обшивки фраков; портятся тысячи метров золотой ламы, шали и гобелены... Догорают свечи, давно уже минула полночь, а они до сих пор заняты парфилированием. Работают долго, усердно и терпеливо, потому выпороли много самого настоящего золота: выпороли двор, короля и Речь Посполитую, спарфилировали Польшу полностью".

Иностранцу, приезжающему в Польшу, требуется несколько недель, есл не дней, чтобы сориентироваться, что "эти богатые господа порабощают вольный дух народа, прививая ему раболепие, более достойное презрения, чем рабство" (И.Х. Бернарден ве Сен-Пьер). И, прежде всего, прививают шляхте, которая подчинена им, и которая отождествляет с собой понятие народа.

Так дошли мы до второго крупного общественного класса того времени. Идут "лемминги", то есть польская шляхта, двумя колоннами: сельской шляхты (в кунтушах) и городской (модники во фраках).