Молчащие псы

Доехали туда, когда уже почти что рассвело, когда город, плоский и неподвижный, растянутый до самого перевала, седловина, которого, гле располагался пограничный пост, представляла собой край котловины. На рыночной площади было пусто и холодно. Низкая, зато стройная, будто игла, башня собора направляла взгляд к рваным облакам, которые разгонял ветер с гор. В окнах углового рыночного постоялого двора один за другим стали гаснуть огни. Имре глянул в щелку и тут же отшатнулся. Он кивнул слуге, приказывая ему не привязывать лошадей к коновязи, сам же осмотрелся по двору у конюшни. Выбрал толстое, окованное железом дышло, подтащил его к входной двери, пригибаясь под окнами, и отдал слуге приказ. Повторил дважды, опасаясь того, что глуповатый здоровяк сразу не поймет, когда же спросил: "Понял", в ответ услышал:

- А чего бы и нет!

Имре проверил порох на полке пистолета и, сунув его за пояс на спине, вошел в зал корчмы. За средним столом сидел офицер саксонских драгун в компании нескольких своих подчиненных и заканчивал завтрак. На лавке под стенкой лежал Арпад, руки у него были связаны за спиной. Имре неспешно направился к стойке, водя взглядом по батарее бутылок, выставленных на украшенной полке – его интересовали лишь они. Проходя мимо стола, он ухватил столешницу и одним рывком вывернул ее со всей посудой на кричащих саксонцев. Одного, который не был привален, оглушил ударом кулака, после чего метнулся к дяде, где и разрезал его путы ножом. Арпад, с тем же спокойствием, что проявлял, когда лежал, расправил плечи, подошел к офицеру, зажатому между столом и лавкой, снял с его пальца перстень, после чего вышел, не удостоив племянника благодарности или хотя бы улыбки, совершенно нечувствительный к ходу событий, словно бы в голове его имелось видение неизбежности как раз такого сценария вплоть до последней сцены.

После его ухода слуга запер двери снаружи, вонзив один конец дышла в землю, а второй – подперев дверную ручку. Прежде чем солдаты сумели выкарабкаться из-под стола, корчмарь показал венгру подвал и открыл крышку. Имре нацелил два пистолета в драгун и движением головы показал:

- Спускайтесь, лапы держать на шее!

Те поспешно спустились, неся с собой товарища, потерявшего сознание, после чего крышка захлопнулась. В тишине был слышен хор их ругательств и эхо стука копыт коня, на котором дядя Арпад мчался галопом в сторону таможенного поста.

Внезапно из-за окна раздался отзвук выстрела, лопнуло стекло. Имре повернулся и увидал приклеившееся к окну лицо своего слуги, с широко раскрытыми, переполненными мольбой глазами, которые уже затягивались мглой.

- Господин!... господин! – шептал парень, сползая вдоль фрамуги и пятная стекло вытекающей у него изо рта кровью.

Кишш поднял взгляд и увидел солдата, что стоял на вершине колокольни, не интересуясь первой жертвой; он отбросил дымящийся пистолет и теперь целился из винтовки в сторону гор. Раскрыть окно, прыжок на улицу, бег, не переводя дыхания к собору. Указательный палец снайпера дрогнул. Акустика котловины усилила звук выстрела и заглушила отдаленную жалобу коня, который рухнул под всадником на дорогу. Имре с разгона еще сделал несколько шагов, раскручивая karikas над головой, вводя его в быстрое вращение, в конусную спираль, которая вращалась с такой скоростью, что его вершина перестала быть заметной людским глазом. Когда та достигла нужного уровня, запястье ладони, державшей рукоять, сменило угол на какую-то долю градуса, и невидимая капля свинца достала до лба стрелка, рассекая его до кости и заливая кровью. Солдат зашатался, отразился от колокола и полетел к смерти у ног венгра с криком, который эхл еще долго несло по горам. Бронзовый же музыкант лениво завершил свою мелодию, и снова воцарилась тишина.

В корчме Имре выпустил офицера из подвала, связал его, проследил за тем, чтобы корчмарь забил крышку люка железным болтом, после чего сел на лошадей вместе с пленным. Шагом они поехали к тому месту, где лежал мертвый Арпад. Пуля ударила в коня, всадник погиб при падении на землю. Нужно было добить мечущееся от боли животное, вытащив из-под него останки дяди, перебросить их через спину запасной лошади, привязать и быстро убраться, потому что от таможенного поста уже бежали встревоженные выстрелами пограничники.

- Эй, человек, остынь! – крикнул офицер, когда в лесу они несколько снизили скорость. – Знаешь, кто я такой? Адъютант графа фон Брюля, первого министра Речи Посполитой!

- Жаль, - ответил на это Кишш. – Я бы предпочел Брюлля, но и его за дядю было бы мало!

- Если отпустишь меня, я обо всем забуду!

- Если я тебя отпущу, мне не простит моя память. Молчи!

- Безумец, в округе полно моих патрулей, они наткнутся на нас в любой момент!

- Тогда лучше молись, вместо того, чтобы болтать, потому что, чем быстрее мы встретимся, тем скорее ты сдохнешь. Так что нечего тут разглагольствовать. Молчи!

Офицер нагло рассмеялся: