Молево

В прошествии сорока и ещё трёх дней всё-таки случилась свадьба. Та, что вторая. Денис Геннадиевич успел съездить в столичный город по своим новым делам и вернуться. Он сходу был выбран шафером. И оказался довольным.

– Всё неожиданно, – сказал он, глядя на молодожёнов, – Татьяна Лукьяновна, Потап. Ох. Но есть в этом что-то от справедливости.

Те поочерёдно похлопали его по плечам. А Ксения, как обычно, восторгалась больше всех.

Застолье выдалось как нельзя лучшее. На полянке возле храма. Матушка Зоя в очередной раз удивила всех своим искусством. Авскентий на ходу сочинял подлинные актуальные стихи, преобразовывая ими пространства. Ксения подхватывала их, переводя на хинди и суахили.

И тут снова появились лев с барашком.

– Что бы мы без вас делали! – Воскликнул Денис Геннадиевич.

Они оба покувыркались, двигаясь то параллельно, то в разные стороны, то навстречу, то абы как. Затем, друзья улеглись пузами кверху, мордами впритык, и уставились влажными очами в ясное небо, пребывая в неподвижности, будто чучела.

Потап и Анастасий переглянулись.

«Считаешь, опять Василёк это сотворил»? – мысленно задали они этот вопрос друг другу.

53. Осуществление большого проекта

Вечером вся большая свадебная компания перебралась в большой дом Потапа. Он теперь целиком перешёл в ведение собирательницы Татьяны Лукьяновны. Потап тому только радовался.

Ксения возвращается к вопросу, ответ на который был прерван злодеем.

– А что с центром искусств на Адриатике? – спрашивает она архитектора.

– В том-то и дело, что местные власти отказались от этого проекта. Им надобен исключительно туристическо-курортный бизнес. Так что, мечта, можно сказать, лопнула, как мыльный пузырь, оставив ничтожную капельку.

– А здесь? Чем хуже Средиземного моря? – Ксения повела пухленькой рукой в воздухе.

– Да я сам о том же подумал, – ответил зодчий. – Ни хуже, ни лучше, но совсем иное. А главное – бизнесу тут слишком неудобно. Трудноватая доступность.

– Вот-вот-вот-вот! – Воодушевилась Татьяна Лукьяновна. – А для творчества самое то. Вместо бывшей барской усадьбы.

– Да там рядышком вроде уже есть свой культурный центр. Объёмистый цветастый балаган, где поют и пляшут. И архитектура весьма своеобразная, – вставил сомнение Абрам Ицхакович.

– Ага, – Мирон высказал предложение, – схлопнуть его, по-настоящему как мыльный пузырь, оставить лишь ничтожную тряпочку.

Все рассмеялись.

– Мы не разрушители, – сказал архитектор, – уничтожать ничего не станем. Впрочем, шатёр – сооружение временное, да ни с кем не согласованное. Когда будет готов наш узаконенный проект, его снос или перенос не повлечёт за собой никаких правовых последствий.

– А мне кажется, – говорит Боря, – пока наш зодчий будет создавать проект, балаган тот сам придёт в негодность, в ничтожную тряпочку. С нашим-то климатом.

– Значит, так тому и быть, – зодчий вскинул голову вверх, будто разглядывая в небесах своё будущее произведение.

– Кстати, и здешнее отрезвевшее население, поющее там да пляшущее, воспримет новое строительство не только благосклонно, а даже с восхищением. – сказал Николошвили с такой уверенностью в гудящем церковном басе, что никому не пришлось возражать.

– А финансирование мы возьмём на себя, – сказал Авскентий, приняв затею не иначе как прямое действие. – Мы ведь с Ксениюшкой настоящие богачи.

– А Семиряков? – Татьяна Лукьяновна глянула на галериста, – Саввич, что скажешь на это?

– А что сказать? Здравая идея. Думаю, моя художественная галерея, благодаря твоим усилиям, хоть и обогатится, не будет конкурентом. Она станет филиалом этого центра искусств. А?

– Станет. И не только филиалом, а главной привлекающей частью, витриной, так сказать, – заметил до того молчавший Потап.

– Угу, – поддакнул Анастасий, – и церковь тамошнюю приведём в божеский вид. Привлекательность галереи от этого только выиграет

Мирон поёрзал на стуле и осторожно высказал для себя неожиданную мысль, глядя на Семирякова:

– А наш конный завод ведь тоже примет участие в этом складывающемся пространственном ансамбле.

– Ещё бы! – Николошвили воссиял, – Я видел. Там не только завод, но и парк скульптур. Да и кони, кони, они же потомки Пегаса! Кому, как не им стать символами доподлинного центра настоящих искусств.

– Классических или актуальных? – Спросил Боря, и сам себе ответил:

– Впрочем, классика на то и классика, что никогда не теряет своей актуальности.

И начал читать про себя выученные наизусть стихи поэтов прошлых веков.

Так эта свадьба породила свадьбу иную, где также воцарились любовь и согласие.