Молитва о Рейн

Он прижимает руку к стеклу, и его лицо удаляется от меня. Глаза смотрят на что-то за моим плечом, прежде чем исчезнуть в темноте.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, на что он смотрит. Я чувствую адское, горячее дыхание лошади на своей шее. Склоняю голову, готовая принять свою судьбу, и чувствую, как ветер от раскручивающейся булавы раздувает мне волосы. Зажмуриваюсь и готовлюсь к удару, но шар с шипами не касается моего черепа.

Он разбивает стекло под моими руками.

Не раздумывая я бросаюсь в холодную мутную воду: ищу, тянусь, пытаюсь ухватиться за Уэса. Но не могу его найти. Плыву глубже, но не достигаю дна; влево и вправо, но не могу нащупать стену. Пока мои легкие не начинают гореть, я не поднимаюсь, чтобы глотнуть воздуха. Я яростно бью ногами, чтобы выбраться на поверхность, стискиваю зубы и зажимаю нос, чтобы не хлебнуть воды в отчаянном желании дышать, но в тот момент, когда готовлюсь всплыть, ударяюсь головой.

Нет!

Смотрю вверх и колочу по стеклянной поверхности, набирая полные легкие воды, в то время как всадник с булавой смотрит, как я тону. С этого ракурса вижу, что под этим капюшоном у него все-таки есть лицо.

Красивое, с мягкими зелеными глазами и пухлыми, ухмыляющимися губами.

Я резко выпрямляюсь, хватаясь за грудь и ловя ртом воздух. От каждого вдоха у меня саднит в горле. Когда открываю глаза, то обнаруживаю, что смотрю на унитаз — мой унитаз. На полу у двери лежит подушка, которая пропускает немного дневного света с боков. Несколько свечей на полке также освещают помещение. Я узнаю́ — они из моей комнаты.

Потираю свои стучащие виски, пытаясь понять, как я оказалась на полу в ванной. Запах блевотины, ощущающийся под ароматом ванили, — моя первая подсказка. Мужчина, наблюдающий за мной из ванной, — вторая.

Уэс лежит в ванне полностью одетый. Его грязные ботинки покоятся на краю, а голова лежит в противоположном углу. Веки тяжелые, как будто я только что разбудила его, но расширенные зрачки парня настороженно смотрят на меня.

Сначала он ничего не говорит, и я тоже. Мы просто смотрим друг на друга, ожидая звонка, предупреждающего о финишном круге. И когда мы наконец говорим, это происходит в одно и то же время.

— Ты проспала почти весь день, — говорит Уэс.

— Ты действительно здесь, — выпаливаю я.

Уэс кивает и у него несчастное выражение лица. Оно грустное и полное сочувствия.

Реальность скручивает мой пустой желудок и сдавливает его, как алюминиевую банку, когда до меня доходит, почему он так смотрит.

— Ты видел, — шепчу я.

Уэс снова кивает, плотно сжимая губы.

— Мне так жаль, Рейн. Из-за всего, но… блять. Я просто… Я понятия не имел.

— Мне очень жаль, — его слова сыплются, как лед из ведра, обрушиваясь на меня страшной реальностью.

Мой рот раскрывается, когда взгляд скользит к одной из свечей. Я смотрю на пламя, пока не убеждаю себя, что именно поэтому у меня горят глаза.

«Мне так жаль» превращает это в реальность. То, как парень смотрит на меня сейчас и тот факт, что он тоже это видел, превращают все в реальность.

Я тянусь к вороту своей фланелевой рубашки, отчаянно ища что-нибудь, чтобы заглушить боль, но моя рубашка была полностью разорвана, а таблетки давно закончились.

Потому что я приняла их все.

И ОН ЗАСТАВИЛ МЕНЯ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НИХ.

Горе, стыд и иррациональная ярость затуманивают мое зрение, и руки сжимаются в кулаки. Я собиралась умереть, чтобы только не переживать этот ужас утраты. Собиралась оставаться в состоянии бесчувствия и забытья до 23 апреля, а затем всадники забрали бы меня туда, куда они ушли, и мы были бы снова вместе, как будто этого никогда не происходило. У меня был план, но потом появился Уэс и все испортил. А теперь он здесь и говорит, что ему очень жаль, и смотрит на меня так, словно мои родители умерли; а мои обезболивающие закончились, и все это так чертовски больно и…

— Я ненавижу тебя! — кричу. Слова эхом отражаются от стен, и слезы застилают мне глаза, поэтому я зажмуриваюсь и снова кричу. — Я ненавижу тебя!

Хватаю расческу со стойки и швыряю в него изо всех сил. Уэс ловит ее как раз перед тем, как она попадает ему в лицо.

— Ты все испортил! Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя!

— Я знаю, — говорит он, уклоняясь от подставки для зубной щетки и флакона с жидким мылом. — Мне так жаль, Рейн.

— Хватит это повторять!

Я бросаюсь к ванне, надеясь выцарапать его глупые зеленые глаза. Те самые, которые смотрели, как я тону в своем кошмаре. Те самые, которые смотрят, как я тону сейчас. Но Уэс хватает меня за запястья, когда я оказываюсь рядом с ним, и затаскивает к себе.

Приземляюсь ему на грудь, и его крепкие руки обхватывают меня, удерживая на месте.

— Отпусти меня! — кричу я, извиваясь в его объятиях и пиная ванну босыми ногами. — Не прикасайся ко мне! Пусти меня!

Но Уэс только крепче прижимает меня к себе, успокаивая, как ребенка. Я сопротивляюсь и брыкаюсь, пинаюсь и молочу руками, но, когда чувствую, что его губы прижимаются к моей макушке, а его руки качают меня из стороны в сторону, весь гнев покидает мое тело… в виде рыданий.