Молодая Раневская. Это я, Фанечка...

В результате они оказались в Казани. Павле Леонтьевне доводилось играть в Казани до революции. Казань запомнилась ей большим, богатым городом с доброжелательной публикой. В пользу Казани говорило и то, что дочь Павлы Леонтьевны Ирина собиралась поступать (и поступила) на юридический факультет Казанского университета. В то время это был самый модный, если можно так выразиться, факультет самого модного университета Советской страны, потому что здесь, пусть и совсем недолго, но учился сам Владимир Ульянов-Ленин. Ну и исторически у Казанского университета сложилась весьма хорошая репутация.

Вообще-то Ирина Вульф с детства мечтала стать актрисой, но вдруг изменила решение и захотела стать юристом. Павла Леонтьевна не препятствовала дочери самостоятельно решать свою судьбу. В глубине души она даже приветствовала такое решение, вспоминая свои несбывшиеся надежды. Как много было этих надежд! Как юной Павле хотелось блистать на сцене Александринского театра! И что в итоге? Титул "Комиссаржевской провинции"? И тот за время пребывания в Крыму уже забылся… К тому же нельзя подталкивать человека к творческой стезе, он сам должен к ней прийти, только сам. Фаина удивлялась выбору Ирины. Как так? Зачем Ирочка собралась в юристы, имея актерские способности и такую мать, как Павла Леонтьевна, которая может многому ее научить? Но удивлялась Фаина про себя, не высказывая своего мнения.

Из Крыма Вульф и Раневская уезжали переполненные надеждами и, насколько можно судить, без какого-либо сожаления. Во всяком случае, обе вспоминали о годах, проведенных в Крыму, без особой теплоты. Неудивительно. После того, что им пришлось здесь пережить, скорее захочется забыть, нежели вспоминать.

А вот о Маргарите Каваллини Фаина Раневская вспоминала часто и с удовольствием. И жалела, что в советском театре не ставят "Романа" — хорошая же пьеса. В семидесятых годах прошлого века в московском кинотеатре "Иллюзион" проводились так называемые "закрытые просмотры" фильмов, на которых демонстрировались шедевры мирового киноискусства, не демонстрировавшиеся в широком прокате. Формально эти просмотры проводились с научной целью. "Иллюзион" был кинотеатром особенным — не просто кинотеатром, но и отчасти научным учреждением. Кроме киноведов и сотрудников Госфильмофонда, на закрытые просмотры приглашались представители творческой интеллигенции. На одном из таких просмотров Фаина Раневская посмотрела картину "Роман" с участием Греты Гарбо. Раневская не любила сравнивать спектакли с фильмами. Ей всегда казалось, что на экране любая пьеса многое теряет из-за отсутствия живого контакта между актерами и зрителями. О Маргарите Каваллини, сыгранной Гретой Гарбо, Раневская сказала так: "Если бы я встретила ее на улице, то не узнала бы". Эти слова можно расценить и как критику, и как похвалу, ведь каждая актриса создает свой, оригинальный, неузнаваемый образ.

Глава тринадцатая НЕ ГОВОРИТЕ С ОБЫВАТЕЛЕМ О НЕСЪЕДОБНОМ!

"Ты — женщина,

ты — книга между книг,
Ты — свернутый,
запечатленный свиток;
В его строках
и дум и слов избыток,
В его листах
безумен каждый миг"

Валерий Брюсов, "Женщине"

Первым казанским впечатлением стал обугленный остов городского театра, сгоревшего дотла 5 июня 1919 года. В пожаре погибло все — здание театра, декорации, костюмы, театральная и нотная библиотеки (богатейшие, надо сказать, библиотеки, особенно нотная). До восстановления театра руки все никак не доходили. Работы начались только в 1925 году, когда Вульф и Раневской уже не было в Казани.

О том, что старый театр сгорел, Павла Леонтьевна знала. Но, увидев руины, не смогла удержаться от слез. Фаине тоже было грустно. Обеих охватило неясное тревожное предчувствие. Фаина подумала, что напрасно они приехали в Казань. Но, снявши голову, по волосам, как известно, плакать не стоит. Договорились, приехали, надо отыграть сезон, а там видно будет.

По сравнению с Симферополем, Казань казалась такой же огромной, как и Москва. К тому же здесь было гораздо оживленнее. Больше народу на улицах, причем все шли быстрым шагом, будто куда-то опаздывали, много автомобилей, электрический трамвай. После пожара русский драматический театр переехал в здание бывшего частного театра Розенберга на Большой Проломной улице. Театр Розенберга был новым (он открылся в 1914 году под Рождество), большим и удобным. Зал вмещал тысячу двести зрителей.

Павла Леонтьевна и Фаина беспокоились насчет того, что в Казани им придется играть в революционных пьесах низкого пошиба, но реальность, с которой они столкнулись, превзошла их ожидания. В репертуаре Казанского русского драматического театра преобладали пошленькие дореволюционные пьесы, потакающие самым низменным, самым невзыскательным вкусам. Увидев на афише комедию из жизни американских евреев "Поташ и Перламутр", Фаина сказала: