Молодой бог (СИ)

Я бы потерял сознание от переизбытка эмоций, если бы не услышал скрип тормозов, раздавшийся совсем рядом. Мои глаза широко распахиваются, я не могу сделать ни вдоха. Интересно, можно ли перепугаться ещё сильнее? Я начинаю вжиматься в стену, когда слышу звук медленно приближающихся шагов. Нужно быть тихим, но из моего рта поневоле вырываются непонятные междометия. Боль в сердце как красная лампочка предупреждает о превышении уровня стресса. Я понимаю, что скоро всё закончиться, потому что либо я умру сейчас, либо спустя пару часов, истекая кровью в каком-нибудь подвале дома Мориарти.

Шаги уже щекочут слух. Настолько он близко. Мои губы начинают растягиваться в улыбке. Истерика готова сжать все мои кишки и следом порвать их, натянув до предела и дальше. Холодно.

Рука опускается на моё плечо. И я взрываюсь. Мой крик и дикие махания руками в попытках отбиться. Но в поле зрения попадает кончик зонта.

— Майкрофт?.. — я поднимаю глаза на политика.

Тот оглядывает меня, широко распахнув глаза. Облегчения я не чувствую, так как тело итак сотрясается от шока.

— Эдвард, вставай, нужно уйти из этого места. — говорит Холмс, морща нос от отвратительного запаха мочи и гнили.

Я силюсь встать, но мышцы не подчиняются. Политик наклоняется и хватает меня за предплечье, стараясь помочь подняться. Я тяну к нему руки, и он резко отпускает моё предплечье, хватая обе мои руки за запястья.

— Боже, что случилось?

Он с удивлением оглядывает мои избитые в кровь костяшки и ободранные ладони. Затем его взгляд ползёт дальше по моему телу и останавливается на голове. Пальцы касаются моих волос, оголяя разбитый лоб.

— Машина сбила. — не своим голосом произношу я.

Больше Майкрофт ничего не говорит и не спрашивает, поднимает меня на ноги и ведёт к машине. Я еле переставляю ноги. Сквозь кашу в голове проносится догадка, что сейчас меня снова повезут в медпункт. От этого меня накрывает жуткая тоска.

— Майкрофт… — умоляющим тоном произношу я. — Пожалуйста…

Холмс решительно направляется к ждущей нас машине.

— Пожалуйста… — снова прошу я. — Не надо на базу. Пожалуйста, отвези меня к себе. Пожалуйста. — я начинаю сопротивляться, тормозя процесс.

Политик беспокойно хмурит брови.

— Тебе нужно к врачу. — твёрдо говорит он.

— Нет, не нужно. — возражаю я. — Меня чуть-чуть задели. Пожалуйста, я не хочу на базу. Пожалуйста.

Я продолжаю повторять это волшебное слово непривычно жалким для меня голосом. Холмс открывает мне дверь. Я умоляюще смотрю на него, отказываясь садиться. Мы глядим друг на друга, я с мольбой, он с сомнениями.

— Ладно. — Холмс поджимает губы.

Я наконец-то ощущаю надежду и залезаю в салон. Майкрофт садится следом, давая указания водителю. Машина трогается. Я в безопасности.

— Что произошло? — снова спрашивает политик.

Я держу грязные руки в воздухе, чтобы ничего не запачкать.

— Он нашёл меня. — тихо отзываюсь я.

Холмс тут же округляет глаза и распахивает рот.

Я рассказываю ему о черном Мерседесе, о том, что он преследовал меня, наехал на пешеходке. Выдаю, что меня задела другая машина.

Майкрофт слушает молча, а когда я заканчиваю своё объяснение, он уходит в какие-то свои обдумывания. Мне остаётся наблюдать за темнеющим небом.

Когда мы достигаем точки назначения, над головами уже сияют звёзды, а блеклый отзвук зари вот-вот исчезнет на горизонте.

Мне не верилось, что меня снова спасли. Он был так близко. Но, как оказалось, Майкрофт был ближе.

Первым делом Холмс и я пошли в ванную.

— Сними грязную одежду. — говорит политик.

Я неловко мнусь, но всё-таки начинаю стягивать джинсы и испачканную в крови и всяком уличном дерьме спортивку. Холмс исчезает на несколько минут. Я впервые чувствую неловкость, оказавшись в одних трусах и футболке, которую вообще-то тоже следовало бы снять, но тогда я совсем продрог бы. Чтобы согреться, я открыл кран с горячей водой и сунул под него руки. Проникнув в раны, вода заставила меня зашипеть от боли. Кровь и грязь заструились по рукам, исчезая в сливе раковины. Намылив руки, я стал промывать ранки, прикусив губу.

Майкрофт вернулся с ватой, пластырями, дезинфицирующим средством и без пиджака. Закатав рукава рубашки до локтя, он указал мне на край ванны. Я присел и поёжился от холода под пятой точкой. Теперь, сидя в приятно освещённой ванной, ощущая под ногами мягкий коврик, я мог спокойно выдохнуть.

Холмс вылил на ватку жидкость и подошёл ко мне сосредоточенный и серьёзный. Когда его пальцы стали аккуратно убирать в сторону мои волосы, я ощутил, как подкатывает поток слёз. Меня остановила резкая боль от столкновения открытой раны и средства содержащего спирт. Пропитанная им ватка охлаждала раздражённую кожу.

— Я бы и сам мог. — вдруг сказал я, всё ещё чувствуя непривычную неловкость.

— У тебя руки трясутся. — просто ответил политик.

И правда. Ладони расцвечивали неглубокие, но рваные ранки с выступившей кровью, а пальцы всё ещё подрагивали так, что если бы я взял чашку, полную чая, он бы тут же расплескался.