Молодой Бояркин

вообразив всю изображенную схему отношений как единую картину, нашел ее вполне

серьезной.

Прошло полторы недели после "исторического" возлежания на пляже, и наступил

день еще более значительный. События начались с маленькой неприятности на работе. Под

конец смены Николай обнаружил у одного насоса неисправность водяной обвязки – по

объяснению Ларионова, из всех охлаждающих трубок, что оплетали насос, должна была течь

вода, а здесь даже не капало. Бояркин, решив, что они забились грязью оборотной воды,

начал старательно проколачивать трубки ключом, но подошел Ларионов и, потянув за рукав,

указал на вентиль, отключавший всю систему от магистральной линии. Все это кончилось бы

легким конфузом, не окажись рядом Федоськина. Потом, уже в раздевалке он изобразил

Бояркина таким, что все покатились со смеху. Больше всего Николая обидело то, что смеялся

и Ларионов, хотя Ларионов смеялся, конечно, только над Федоськиным.

Выйдя за проходную, Николай вдруг особенно обнажено почувствовал себя одиноким.

К Никите Артемьевичу он не поехал, а перекусил в столовой, искупался на пляже, сходил в

кино и без дела слонялся по городу до самых сумерек. На время было наплевать. Не глядя на

номер маршрута, Николай садился в автобус и ехал, не зная куда. Ему хотелось с кем-нибудь

разговориться, попасть в какую-нибудь историю и для этого он даже не покупал билетов. Но

сегодня для всего города он снова был как в шапке-невидимке. Когда стемнело, Николай

обнаружил себя в поселке Аэропортном, как раз на той самой остановке, где оказался когда-

то давно, заблудившись в городе. Бояркин смотрел, как пустели автобусы, как люди шли в

свои дома, а может быть, в гости, потому что они имели в этом городе не только свои дома,

но и друзей. Николай все же побаивался своего плана, слишком хорошо понимая, что в жизни

все обычно начинается с любви, и, значит, он собрался лукавить с самой жизнью. Понимал

он и то, что только первый поступок он сделает по своей воле, а дальше им станет

руководить "воля" поступков.

Около часа простоял он на остановке, пока не увидел со спины высокую девушку в

желтой кофточке, в длинной белой юбке, с короткими светлыми волосами. Ее фигура

выделялась в густых сумерках четче других, к тому же девушек на улице становилось все

меньше.

Первые шаги были нерешительными – то ли шагать дальше, то ли остановиться.

Слишком будничным казалось происходящее, но Николай тут же успокоил себя, что все

важное именно буднично и начинается, это позже оно переоценивается. Сердце его прыгало,

но собственные шаги придали уверенности. Бояркин шел следом за ней по двору, потом по

узкой асфальтированной дорожке вдоль длинного ряда густых темных акаций и пытался

представить, что это колыхание волос, юбки, мелькание ног, не слишком грациозная

раскачивающаяся походка – все это может стать родными приметами. Если бы как-то

невзначай увидеть ее лицо! Может быть, в этот крайний момент и в самом деле удалось бы

сразу схватить всю ее суть? Она уходила все дальше от остановки в густеющую темь, где

прохожих встречалось все меньше. Как ни старался Бояркин не стучать каблуками, она

почувствовала преследование, пошла скованно, плотнее прижав локти к бокам. Николаю не

хотелось ее напугать. Он уже собрался окликнуть, приготовил фразу, как вдруг она резко

остановилась и взглянула прямо в его глаза. На ее лице блеснули очки в тонкой золотистой

оправе, и это было все, что Бояркин смог "схватить" в первое мгновение. Надо было как-то

объяснить свое преследование, и приготовленные слова выпали из него сами собой:

– Девушка, разрешите с вами познакомиться. Как вас звать?

– Наденька, – прошептала она растерянно.

Николай успел удивиться: почему Наденька, а не Надя? Уменьшительная форма ей не

подходила, тем более что она оказалась одного роста с Бояркиным – это тоже привело его в

замешательство.

– А вы не курите? – вдруг спросил он.

– Не-ет, – ничего не понимая, ответила она.

– Ага, ну и хорошо, – сказал Бояркин, пытаясь справиться с волнением. – А меня зовут

Николай. Вам далеко еще идти?

– Я уже пришла. Вот мой подъезд…

– Давайте присядем.

– Давайте. А зачем мы с вами познакомились?

– Ну, я затрудняюсь сказать. Люди зачем-то знакомятся. Я, например, хочу подыскать

себе жену.

– Да? Но разве так бывает?

– Да, люди, бывает, и женятся, – ответил Бояркин, пытаясь разглядеть ее лицо. –

Лично я за свою жизнь видел несколько свадеб. А вы видели?

Наденька засмеялась. Усевшись на скамейку перед подъездом, они оба успокоились,

поговорили о разных мелочах, о том, что сегодня теплый вечер, что завтра, наверное, снова

будет жаркий день. Потом Николай попросил ее рассказать о себе.

– Да и рассказывать нечего, – сказала она. – Закончила десять классов, второй год

работаю лаборанткой. Живу с матерью и бабушкой. Бабушка у меня хорошая, а мать я не

люблю.

– Почему? – удивился Николай.

– Плохая она, – проговорила Наденька мгновенно изменившимся глухим тоном. – Я

выросла у бабушки в деревне, а мать жила в городе. Работала в многотиражке – это газета так

называется. Работала без образования, а потом поступила на журналистику заочно. С папой