Молодой Маркс

Этим диалектическим принципом, заслуга выдвижения и разработки которого принадлежит Гегелю, Маркс руководствовался и при анализе взглядов самого Гегеля. Попытку Гегеля примирить революционный диалектический принцип с реакционной прусской действительностью многие младогегельянцы объясняли личными качествами философа, его приспособленчеством к сильным мира сего. Маркс же решительно выступил против такого объяснения. Даже если философу действительно свойственно приспособленчество, то совершенно недостаточно объяснять его сугубо моральными личными обстоятельствами. Для раскрытия истинных причин внешнего, феноменологического сознания субъекта нужно исходить из его внутреннего, существенного сознания. Следовательно, «сама возможность подобного кажущегося приспособления имеет свои наиболее глубокие корни в недостаточности его принципа или в недостаточном понимании философом своего принципа» (16, с. 209).

Это положение отчетливо свидетельствует о наличии у молодого Маркса критического отношения к Гегелю даже на том этапе духовной эволюции, когда влияние Гегеля было наибольшим. Вместе с тем Маркс был далек от недооценки научной и исторической значимости гегелевской философии. Если «позитивные», наблюдая процесс разложения гегелевской школы, полагали, будто тем самым «гегелевская философия сама себя осудила», то Маркс приходит к противоположному выводу: «…философия, охватившая целый мир, восстает против мира явлений. Такова в настоящее время гегелевская философия» (16, с. 109). Элементы, выступавшие в целостной (гегелевской) философии как моменты целого, теперь с необходимостью приобретают самостоятельное существование. И эта самостоятельность тем определеннее, чем более развиты были эти моменты в рамках целостной философии, следовательно, чем более развитой была сама целостная философия.

Характер осуществления философии зависит от характера самой этой философии. Поэтому на основании определенной формы превращения философии в действительность «можно сделать обратное заключение относительно… всемирно-исторического характера» развития самой философии (16, с. 111). Как в философских системах эпикурейцев, стоиков и скептиков видит Маркс ключ к истинной истории греческой философии, так и в расколе гегелевской философии на противоположные школы видит он ключ к пониманию диалектической природы самой этой философии.

Более того, характер осуществления завершенной философии позволяет Марксу предвидеть будущее: как свидетельствует опыт античной истории, за эпохой завершенной философии наступает «железная эпоха, – счастливая в том случае, если она ознаменована титанической борьбой…» (16, с. 110). Нужно приветствовать поэтому философскую борьбу, развернувшуюся во второй половине 30-х годов, понимать ее прогрессивность и необходимость как активной силы, которая способствует наступлению мировой бури, подготавливающей счастливую эпоху: «Но не нужно приходить в смятение перед лицом этой бури, которая следует за великой, мировой философией. Обыкновенные арфы звучат в любой руке; эоловы арфы – лишь тогда, когда по их струнам ударяет буря» (16, с. 109).

В этом выводе заключен основной социально-политический смысл докторской диссертации Маркса, хотя сформулирован он не в самом тексте диссертации, а в подготовительных тетрадях к ней. На основе изучения законов исторического процесса, и прежде всего законов связи развития философии с действительностью, Маркс пришел (идеалистическим путем, разумеется) к пониманию исторического значения современной ему философской борьбы как активного фактора, способствующего радикальному преобразованию прусской действительности.

Докторская диссертация Маркса была философским провозвестником его революционно-демократических воззрений, теоретической подготовкой его практической деятельности как революционного демократа.

Глава 2. Через философию – к политике

На развилке жизненного пути

Диплом доктора философии