Молодой Маркс

Эти выводы, сделанные Марксом из наблюдения за реальным ходом борьбы в Германии, имели практическое значение для ее дальнейшего развертывания. Они звучат как лозунги, обращенные ко всем участникам борьбы. Отмечая, что борьба проходит в настоящий момент свой поворотный пункт, они помогали уяснить ее новое направление и призывали к перегруппировке сил. В сущности, они имели значение не только для Германии, но и для Франции, призывая местных социалистов покончить с религиозными исканиями и уделить главное внимание политическим проблемам.

Не все и не сразу поняли правильность этих призывов. Среди неспособных понять наступление нового этапа борьбы оказался человек, деятельность которого в максимальной степени подготовила этот этан. Таким человеком был Фейербах: трижды – в ответ на два предложения Руге и одно предложение Маркса – отклонил он в 1843 г. приглашение участвовать в «Немецко-французском ежегоднике». Этот отказ оказался роковым для всей последующей его биографии как мыслителя и общественного деятеля: с этого времени началась его действительная изоляция от основных сил, борющихся за преобразование общественного строя Германии, от тех социальных процессов, ради связи с которыми он в свое время совершил крутой, под стать подвигу, поворот; а его мощный интеллект стал тускнеть, так и не подарив больше миру произведений, равных по своей значимости тем, которые он создал в 1839 – 1843 гг.

Способность всегда быть готовым к восприятию нового (вообще довольно редкая и в общественном смысле исключительно ценная способность) была в высшей степени развита и у Маркса, и у Энгельса. Не случайно поэтому одновременно с Марксом молодой Энгельс также констатировал завершение в Германии критики пантеизма, составляющего теоретическую основу религиозного мировоззрения. В статье «Положение Англии», включенной Марксом в «Немецко-французский ежегодник», Энгельс писал:

«За последнее время в Германии критика пантеизма проведена с такой исчерпывающей полнотой, что ничего больше не остается добавить» (1, с. 590).

Выдвигая на первый план критику светского типа отчуждения, Маркс считает необходимым развертывать ее в обеих формах: теоретической и практической. Однако масштаб значения одной и другой формы неодинаков: критика немецкой действительности имеет значение преимущественно для самой Германии, а критика немецкой теории государства и права – для всех развитых стран. Дело в том, что современный немецкий режим – это исторический анахронизм, отвергнутый французами свыше полувека назад; немецкие порядки находятся ниже уровня истории.

В области же теории немцы находятся вполне на уровне современности: восприняв французскую философию, подготовившую революцию 1789 г., немцы двинули ее дальше, подобно тому как французы двигали дальше дело революции. В итоге современная немецкая философия, получившая самую последовательную, самую богатую и законченную формулировку в работах Гегеля, соответствует не немецкой, а французской и иной развитой современной действительности. И критика этой философии соответствует критике этой развитой действительности. В особенности критика гегелевской философии государства и права «есть одновременно и критический анализ современного государства и связанной с ним действительности» (1, с. 421).

Но отсюда не следует, будто такая критика не имеет значения для отсталой немецкой действительности. Будущее немецкого народа – это отрицание отживших порядков и тем самым осуществление его собственной философии. Однако оно не может этим ограничиться, потому что немецкий народ «почти уже пережил» осуществление своей философии, наблюдая жизнь соседних народов, а с другой стороны – уже и теоретически начал критику гегелевской философии. Следовательно, будущее немецкого народа необходимо связано с критикой его собственной философии, и наоборот – такая критика связана с этим будущим. Но именно потому, что она связана с реальным, практическим будущим немецкого и других народов, критика спекулятивной философии права связана с такими задачами, для решения которых имеется одно только средство – практика.

Радикальная теория как предпосылка человеческой эмансипации

В чем же состоят эти практические задачи? Очевидно, что отсталые немецкие порядки требуют не теоретического опровержения, а уничтожения материальной силой, критики оружием. Однако при определенных условиях сама теория становится такого рода ниспровергающей силой: «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами» (1, с. 422). Первая практическая задача заключается, следовательно, в том, чтобы выработать такую теорию, которая могла бы овладеть массами и стремилась бы к этому.