Молот ведьм

— Змея и голубка, — повторил я. — Не потому ли, что Писание гласит: Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби?

— Именно так, — рассмеялся он ещё раз. — Видишь, Кнотте, как полезно знать Добрую Книгу? Что-то ещё, господин Маддердин?

— Нет. Покорно благодарю машу милость, — поклонился я.

Что ж, кажется, мой хребет начинал уже привыкать к прямо-таки чрезмерной гибкости. Мы вышли, и Кнотте жестом подозвал лакея с книгой и приказал ему возвращаться в спальню.

— Что хотите знать?

— Прежде всего, известно ли, где находится молодой барон и его слуги?

Он улыбнулся в усы.

— Все хотели бы знать, — сказал. — Не думаете, что знай мы, где они скрываются, то не потребовалось бы вас нанимать?

— А примерно?

— Примерно тоже нет. — Он пожал плечами.

— Не знаю, как я снесу груз вашей помощи, — пробормотал я.

Он резко развернулся ко мне.

— Послушайте-ка, — сказал он, и из его глаз било холодное бешенство. — Этот ублюдок и его слуги кружат в окрестностях. Устраивают засады у замка, на большаке, в лесах. Похищают и убивают людей. Найдите их, чёрт возьми, и уничтожьте!

Он закончил и смотрел на меня с минуту, а потом прикусил ус.

— Сделайте это, — произнёс уже спокойно. — И вам не придётся ни о чём беспокоиться до конца жизни.

Мы вышли на галерею. У огня по-прежнему сидело несколько воинов, но они не пили и даже не разговаривали. Я также заметил, что оружие у них наготове.

— Занимался ли сын барона магией? Еретическими ритуалами? Совершал ли он что-то против нашей святой религии? — тихо спросил я.

— Он ведь вампир, — рявкнул Кнотте, снова разозлившись. — Разве одно это не противоречит основам нашей веры, так не считаете?

Я вздохнул, ибо видел, что для меня это непробиваемая стена.

— Хорошо, — сдался я. — Дайте мне, будьте добры, какую-нибудь вещь, принадлежавшую ему. Но не лишь бы что. Предмет, с которым он действительно был связан. Любимый кошель, нож, шляпа… Что угодно.

Он минуту думал.

— Книга, — произнёс он наконец. — Есть одна книга, которую он часто читал перед сном. Вам хватит?

Должно было хватить, поэтому я попросил, чтобы он нашёл для меня этот том.

— Пришлю его с лакеем, — пообщал он. — А теперь с вашего разрешения, проведу вас в покои, которые определил барон.

Господин Хаустоффер был более чем щедр к гостям. Мало того, что он угостил меня обедом, достойным принца (хотя, как будто, таким образом у него пировали каждый день, но для бедного Мордимера такая роскошь была событием), так ещё и велел приготовить великолепные апартаменты. В первой комнате я увидел резной стол и четыре стула, застеклённый секретер, солидную библиотечку, заполненными переплетёнными в кожу книгами, и встроенная в пол огромная, металлическая чаша. Когда мы входили, слуги как раз галопировали с вёдрами и наполняли её горячей водой.

— Господин барон любит купание, — вздохнул Кнотте, и я услышал в его голосе что-то вроде непонимания такого странного поведения. — Но посмотрите, в этой чаше можно лечь навзничь, как на ложе, а тут у вас такой хитрый крантик, который выпускает воду, когда уже захотите выйти.

— Ха! — сказал я. — Это лучше, чем лохань или ушат, а?

Я бросил взгляд в открытую дверь второй комнаты, в которой красовалась широкая кровать с бархатным балдахином и поручнями в форме драконьих голов. На занавешенных яркими гобеленами стенах висело несколько сабель с украшенными драгоценными камнями рукоятями. Я подошёл и рассмотрел внимательнее.

— Прекрасная работа, — произнёс я с восхищением и тронул лезвие, которое было словно бритва.

— Прекрасная, — повторил за мной Кнотте. — Никто уже сегодня таких не делает. Разрубает железный брусок как масло.

Мы какое-то время восхищались в молчании этим изделием давних оружейников, за который знаток наверняка заплатил бы в золоте больше, чем весила сама сабля, после чего управляющий вздохнул.

— Спокойной ночи, господин Маддердин, — произнёс он. — Сейчас пришлю вам книгу. Не колеблясь, приказывайте слугам, если вы чего-нибудь возжелаете.

Для начала, конечно, я возжелал искупаться. Ибо у вашего покорного слуги просто неприличная слабость к тому, чтобы отлежаться в горячей воде, натереться щёлоком и даже похлестать себя берёзовыми ветками. Я осознавал, что являюсь диковинкой. В наши тёмные времена, когда к некоторым людям одежда, казалось, прирастала словно вторая кожа, а изредка совершаемое купание (обычно по случаю главнейших церковных праздников) воспринималось ими как незаслуженное наказание.

Тем временем лакей принёс книгу, переплетённую в телячью кожу, и положил том на стол. Однако поработать я не спешил. Я знал, что задание, за которое я взялся, потребует огромных усилий, и одарит меня болью, которая обычному человеку показалась бы невыносимой. Поэтому мне не спешилось выходить из тёплой, чудесной ванны. Ну, в конце концов пришло время выйти из чаши (с минуту я удивлялся тому, как от откручивания золотого крантика, о котором упоминал Кнотте, грязная вода вытекает куда-то вниз), вытерся и засел за книгу.