Молот ведьм

– Ее самой? Не-е-ет, – он тоже усмехнулся. – Она уж и не помнит, сколько ей лет, но я полагаю, не меньше шестидесяти. Зато готовит пре-вос-ход-но! – каждый слог он подчеркнул, пристукивая пальцем по ладони.

– Ну, раз так, с удовольствием воспользуюсь предложением.

Родственницу настоятеля я увидел, как только сошел по ступенькам. Стояла подле моего скакуна и легонько гладила по морде. Конь всхрапывал, но принимал ласку спокойно – впрочем, он вообще не имел ничего против человеческого общества, хотя предпочитал ласкам сладкие яблоки.

– Прекрасное животное, – сказала она, когда я подошел, и повернулась ко мне. Рука ее продолжала гладить конскую морду. – Вы ведь поможете дедушке, правда?

– Сделаю, что будет в моих силах, – пообещал я, задавшись вопросом, как много она знает.

– Я догадалась, кто вы такой. Вас прислал епископ, верно?

– Чем меньше вы будете о том думать и говорить – тем лучше, – ответил я и кивнул на приближающегося слугу.

– Да. Конечно, – быстро согласилась она.

– Отец настоятель приказал заняться вашим конем, господин, – сказал слуга, я же кивнул и отдал ему повод.

– Не проводите ль меня домой? – спросила девушка.

– С удовольствием. А коль уж так, позвольте, госпожа, представиться. Меня зовут Мордимер Маддердин, и, как вы верно заметили, я служу Его Преосвященству епископу.

После короткого, почти незаметного колебания она протянула мне руку. Ладонь была прохладной и сильной.

– Катрина Вассельрод. Когда смотрю на вас… Я думала, что инквизитор будет выглядеть иначе… – Слово «инквизитор» она произнесла едва слышно, будто, скажи она его громче, оказалось бы оно павшей на дрова искрой.

– И как именно? – спросил я, усмехаясь.

– Не знаю, – она пожала плечами. – А вы разве не должны носить черный плащ со сломанным распятием?

– Верно. Правда, только если бы я хотел сообщить всем в Касселе, что уже прибыл.

– Ах, да, – она снова нервно повела плечами. – Я глупая. Но думала, что вы будете старше, седой, станете цедить слова сквозь зубы и смотреть на всех исподлобья и подозрительно.

Она не ошиблась – была глупой. Или же имела несчастье повстречать неправильных людей, прочесть неправильные книги.

Мы не спеша дошли до калитки, где монах с палицей снова преграждал кому-то дорогу на церковное подворье. Но увидев нас, он вскочил.

– Да благословит Господь госпожу, – заверещал, уже не шепелявя, поскольку сожрал то, что было у него в миске. – И многоуважаемого господина – тоже!

Я снова кинул ему монетку, ибо забавляло меня, как ловко он хватает денежку трехпалой рукою. Его изысканные и с чувством выкрикиваемые благословения преследовали нас и на улице.

– Добродетельный человек, – сказала мне Катрина.

«О, да, – подумал я, глядя на ее руку. – Только и того, что в темном переулке даже не поморщился бы, разменивая твою жизнь на одно из твоих же колечек».

* * *

Он шел неторопливо, сгорбившись и постукивая палицей по дороге. Я же притаился в переулке, укрывшись от лунного света, и спокойно дожидался, пока подойдет ближе. Когда увидел меня, отступил, испуганный, но я шагнул вперед и схватил его за плечо.

– Я всего лишь нищий, – прохрипел он с горячностью. – Нет у меня ничего, нет ничего… Прошу вас…

– Молчи. Узнаешь меня?

Я приблизился, чтобы свет луны упал мне на лицо. Тут же в нос мне ударила гнилая, сладковатая вонь, исходившая от его грязных лохмотьев. Отчего люди так редко моются?

– Ах, достойный господин… – вздохнул он, явно успокоенный.

– Гляди, – я крутанул в пальцах золотую монету так, что та ярко сверкнула в лунном свете. Глаза монаха едва не вылезли из орбит, когда он глядел на нее. – Ты поделишься со мной своим знанием, я с тобой – своими средствами. Что скажешь?

– Господин весьма убедителен, – прошептал он, не в силах оторвать взгляд от монеты.

– Катрина Вассельрод.

– Добрая, добрая госпожа! Всегда готова одарить бедняка добрым словом и…

Я сжал его плечо так, что он аж застонал; спрятал монету и достал кинжал.

– Кроме золота, у меня есть еще и железо. Что предпочтешь?

Он громко сглотнул.

– Золото, золото, добрый господин. Что хотите знать?

– Катрина Вассельрод, – повторил я.

– И что я должен сказать? Если вы желаете подбивать к ней клинья, прошу прощения у доброго господина, но вы опоздали – госпожа уже нашла себе…

– Кого?

– А такой молодой богатый господин из хорошего рода…

– Кого? – Я снова сжал его так, что тот охнул.

– А дадите золотой, господин? Правда дадите?

Я покивал и усмехнулся ему.

– Сынок самого князя Хауберга, – прошептал он и ответил мне беззубой ухмылкой. – Великий род, добрый господин, воистину великий род.

– А как на это смотрит князь?

– Так они ведь с настоятелем – друзья! – Старик едва не возмутился, что я об этом не знаю. – Дважды в год отец настоятель ездит в замок, охотится с господином князем, и господин князь оплатил нашу колокольню, благослови его Господь долгой жизнью.

– А Хальбен? Якоб Хальбен? Слышал о нем? Тоже был другом отца настоятеля?

– Хальбен? – пробормотал он, а я стиснул его плечо.

– Только не лги мне!