Молот ведьм

– Да какое там «друзья», господин! Когда-то госпожа Хальбен и наша госпожа бывали вместе, но потом разошлись. Отец настоятель теперь, как произнесет «Хальбен», ну, в смысле, его имя, аж сплевывает через плечо, дескать, подлец неблагодарный, авантюрист!..

– Достаточно! Тогда почему он призвал настоятеля для последнего причастия?

– Для чего? – уставился на меня старик.

– Для последнего причастия, – проговорил я терпеливо. – Слышал? Такое таинство… Почему Хальбен призвал настоятеля? Почему исповедовался именно ему?

Монах фыркнул коротким смешком, а я скривился, поскольку смрад из его рта, казалось, мог убивать.

– Кто доброму господину рассказал такую глупость? – Он фыркал и фыркал, не в силах профыркаться. – Хальбен бы скорей самого Сатану призвал, чем нашего настоятеля!

Я еще долго расспрашивал этого человека о друзьях семьи Вассельрод и о привычках настоятеля и Катрины. Но, как оказалось после, лишь первая часть нашей беседы принесла некие плоды. Так уж повелось в инквизиторском ремесле: с безнадежным упорством и терпением выискиваем зерна средь плевел, и лишь порой наш труд вознаграждается успехом.

– Ну что ж, хорошо… – сказал я наконец. – Держи!

Кинул ему монету, а он снова ловко ее поймал и расплылся в нижайших благодарностях.

– Помни только: ни слова. Никому.

– Да ни боже мой, господин! – стукнул он себя кулаком в грудь так, что аж загудело.

Голос его, глаза, лицо – все свидетельствовало об отчаянной лжи. Я был уверен, что на следующий день, с самого утра, он обо всем донесет настоятелю. В конце концов, слишком просто сдал своего благодетеля чужому человеку, верно? И что же его удержит перед тем, чтобы сдать чужого человека благодетелю?

Он даже не заметил, как я вытащил нож, и не думаю, что почувствовал удар. Острие мягко вошло меж ребрами (а это чрезвычайно важно, чтобы не ткнулось в ребро, потому что так можно и клинок выщербить), пробило сердце. Он упал на землю, а я оттащил тело в самую глубокую тень. Не стал вынимать золотую монету из спазматически стиснутой руки монаха, поскольку Мордимер Маддердин – не кладбищенская гиена, обкрадывающая мертвых бедняков. Да и, кроме того, я ведь обещал ему награду и не намеревался изменять своему слову, пусть даже, кроме Господа Бога Всемогущего, здесь не было никого, кто мог бы изобличить эту ложь.

* * *

Дом семьи Хальбенов был двухэтажным, выстроенным из желтого обожженного кирпича. Вход в него охраняли мощные, окованные железом двери и калитка с головой горгульи. Ставни как на первом, так и на втором этаже были прикрыты, а дом казался покинутым. Я встал в тени, на другой стороне улицы, и долгое время присматривался к обиталищу Хальбенов. Там ничего не происходило. Никаких снующих на подворье слуг, никаких гостей и посетителей, стучащих в двери. Лишь торговец деревом покрикивал время от времени, нахваливая свой товар, но вскоре запряженная осликом телега двинулась дальше.

В паре десятков шагов от меня, на ступенях лавки со сладостями и сдобой, подставив лицо солнцу, сидел купец в засаленном кафтане. Я подошел, ведь он был соседом Хальбенов, а меня к тому же по некоторым причинам интересовали его товары.

– Бог в помощь, – вежливо поприветствовал я его, он же поднял на меня взгляд.

– И вам помогай Господь. Могу ли угостить вас кубком винца?

– С удовольствием, – сказал я, благодарный за его гостеприимство.

Он махнул рукой слуге – и тот сразу же появился с подносом, на котором нес два металлических кубка и маленькую тарелочку с засахаренными фруктами.

– Нравится он вам? – торговец дернул бородой в сторону дома Хальбенов.

– Я слыхал, что владелец помер. А поскольку ищу небольшой домик здесь, в Касселе, да и квартал ваш выглядит спокойным, – как знать…

– Теперь здесь управляет госпожа Ванесса, – сказал он тоном человека, хорошо информированного – и легонько цокнул своим кубком в мой. – За доброе соседство, господин… – он вопросительно повысил голос.

– Мордимер Маддердин.

– Бертранд Туртофф, – представился он. – Прозываюсь Конфеткой, – добавил со смехом.

Правда, не был он похож на конфетку – скорее на слегка лежалый ломоть солонины, но я понимал, что прозвище он получил за свой товар.

– А не знаете, где бы мне ее найти?

– Может, в ее селе? Хотя – нет! – хлопнул он себя по лбу. – Совсем забыл, голова дырявая. В селе ее нет, потому что как раз участвует в процессе. Но не волнуйтесь. Утром от нее придет слуга. Ох, господин… – на миг он заколебался, – … Маддердин, если я верно запомнил?

Я кивнул.

– Так вот, господин Маддердин, таких клиентов днем с огнем не сыщешь, – сложил он руки, словно для молитвы. – Наверняка готовит прием, потому что назаказывала столько всякого разного, что охо-хо! И обещала еще заказать!

Если о человеке можно сказать «насторожил уши», то ваш нижайший слуга именно что насторожил. Разве не всякого рода сладости так любила Хагаф? Судя по тому, что я читал в мудрых книгах, демоница готова была есть сладости чуть ли не день-деньской, а поскольку не была она человеком, то и не страдала от болей, причиняемых обжорством.