Момент

Приготовив бекон и яйца на костре, мы вместе лежим среди деревьев на солнце, а затем глубоко засыпаем. Проснувшись, я не сразу понимаю, где нахожусь, и он дразнит меня: «Ты знаешь, кто я?» – и я отвечаю «Мой парень», и после этого он им становится.

Мы одалживаем на ферме велосипеды и едем в ближайший город за припасами, целуемся на охотничьих смотровых площадках, целуемся в Aldi. На обратном пути один из велосипедов ломается, и пока мы пытаемся его починить, начинается дождь. Это трудно и неудобно, но мне нравится эффект погружения: руки в масле, на лице капли дождя.

Мы моем миски и котелки в болотистом озере, стоим в воде по бедра, слишком глубоко.

Этот поход, вся эта грязь, и страсть, и цветение, задал настрой всему лету.

Verkehrsinseln. Продолжение Июль Грозовая Луна

Что за грусть появляется в твоих глазах, любимый? Проблеск бессмысленности и прошлой боли. Стыд актера.

Пришла жара. Hitzewelle. Над городом раздаются невероятные раскаты грома и сверкает молния. Я лежу на красном матрасе на полу, прикладывая замороженный горошек к комариным укусам. Я учусь хранить бутылки с водой в холодильнике и закрывать шторы в дневное время. На улицах полно пьяных и странных людей.

К моей радости, ему интересен мой остров. Мы вместе летаем над фермой в картах Google, показывая друг другу места, где сможем гулять, прятаться, строить. Мы планируем, что осенью променяем городские островки на настоящие острова и поедем ко мне домой. Он хотел бы работать на ферме моего отца, а я скучаю по морю.

Когда мы начинаем рассказывать людям о наших планах, отчасти меня заносит, и в то же время отчасти я жду, что он как-нибудь проявит себя. Мы обещаем моим родителям, что приедем вместе. Б говорит, что это смело и романтично, и я согласна.

Есть в наших отношениях и тревожные знаки: он выкуривает косяк в полдень, мало упоминает о семье, склонен к расплывчатому мистицизму. Я ищу его в Google, нахожу другие жизни и имена, другие способы, которыми он демонстрировал свое красивое лицо. Жизнь многогранна, и я понимаю, что он показал мне лишь небольшую часть своей. Я продолжаю быть спокойной, бдительной, открытой.

У всех свои раны, ошибки и проступки. Я знаю, каково это – застрять в колее.

5. Шпихернштрассе Инзель

Вильмерсдорф / Шёнеберг

52.495829, 13.330814

Доступность:

Добраться легко, пешеходный переход в южном конце.

Отчет о миссии:

Во время короткого пребывания на этом островке необычной формы мы увидели трех крыс и двух кроликов. Люди поставили на землю баки для сбора дождевой воды, чтобы животные могли пить, и земля изрешечена норами. Под ними – станция метро. Аварийный выход ведет вверх к островку безопасности, и сквозь решетку мы видим подземную лестницу. Вращающаяся колонна рекламирует проезжающим пиццу, колледж дополнительного образования и спортивный турнир. На островке воняет человеческими экскрементами. В сочетании с наличием крыс это делает его непривлекательным местом.

Я просыпаюсь рано, вместе с птицами, и около часа лежу без сна рядом с ним, решая, что скажу ему о своих опасениях – о том, что он толком ничем не занимается и не лучшим образом проводит время, когда мы не вместе, – и пытаюсь придумать, как это лучше сформулировать. Он хочет больше говорить об острове и ферме, но я слишком сильно переживаю.

Мне так хорошо в его объятиях, что я забываю сказать ему всё то, что планировала.

Мы едим китайскую еду на улице возле кафе на оживленном перекрестке станции «Котбуссер Тор», рядом с магазинами телефонов, турецкими фруктовыми и овощными киосками и многоэтажками эпохи 1980-х. По дороге домой мы останавливаемся посмотреть, как дети запускают китайские фонарики, которые медленно поднимаются в теплый воздух и, оказавшись над домами, плавно летят над Берлином на восток.

Он говорит, что, когда я забеременею, он будет натирать мой живот маслом. Он говорит, что видел на улице маленькую светловолосую девочку и подумал о нашем ребенке.

Он хватает меня в темноте за бедро и говорит, что так он понимает, что это я.