Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Среди людей, достойных похвалы, достойнейшими являются родоначальники и устроители религий, затем основатели республик и монархий, а после них знамениты те, кто во главе войска расширил владения своей родины или собственные. К ним добавляются образованные люди…392.

Акценты расставлены здесь сложно. В той мере, в какой деяния пророка поддаются человеческому истолкованию, он является основателем системы, обладающей неким качеством, придающим ей еще большую прочность по сравнению с системой, построенной на унаследованной верности подданных. По этой причине он занимает более высокое положение, нежели законодатель. Однако мы знаем, что законодатель, по крайней мере если ему предстоит основать республику, стремится создать систему, основанную на добродетели, которая опять же представляет собой нечто большее, чем та, что строится на обычае. Макиавелли намерен сказать, что фундамент религии – предпосылка гражданской добродетели и что Рим не выстоял бы без Нумы Помпилия, своего второго правителя, посвятившего свою жизнь развитию религии и насаждению ее среди римлян393. Если религия служит предпосылкой гражданской добродетели, поскольку способна изменять человеческую природу, то она не есть сама по себе добродетель, ибо последняя может существовать только в гражданском обрамлении. Эта мысль ляжет в основу подчинения религии политике у Макиавелли и его критики христианства, так как оно дает человеку иные, негражданские ценности394. Пророк может стоять выше законодателя на том основании, что результат его деятельности в любом случае обладает наибольшей прочностью. При этом пророк должен стремиться стать законодателем и укреплять религию, которая послужила бы фундаментом гражданского коллектива. Отсюда следует также, что религия – лишь одна из составляющих гражданской добродетели. Нам следует обратить внимание, что следом за пророком и законодателем достойным похвалы называется воин. Ромул был законодателем и воином, которому «для учреждения… военных и гражданских порядков… не нужно было ссылаться на Бога»; Нума стал законодателем, так как придумал религию римлян. Первая книга «Рассуждений» содержит явно противоречивые фрагменты, посвященные вопросу, кто из них больше достоин похвалы и внимания395. С одной стороны, перед Нумой стояла более сложная задача, чем перед его предшественником, потому что научить людей военному искусству и мужеству легче, чем изменить их природу с помощью религии. С другой стороны, преемники Нумы мудро решили идти по стопам Ромула, ибо из‐за враждебности их соседей миролюбивая политика становилась слишком зависимой от «времени и фортуны». Мы возвращаемся к антитезам, обозначенным в «Государе»: безоружный и вооруженный пророк, осмотрительный человек и храбрец. Мы снова оказываемся в мире fortuna и virtù. Ясно, что обычай, религия и воинский дух составляют часть некоего еще не сформулированного понятия гражданской добродетели, а добродетель в этом смысле неотделима от virtù, которая стремится возобладать над fortuna. Существует множество типов законодателя, помимо идеального образа, описанного в «Государе». Все эти идеи – ключевые для теоретической структуры «Рассуждений».