Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Далее Давенант разъясняет, как великие империи поглощали торговые республики. В итоге все мировые богатства были собраны в одном месте – как и ограниченный человеческий запас virtù у Макиавелли – но теперь они рассеяны по свету, хотя им вновь угрожает новая универсальная монархия. Таким образом, становится ясно, что торговля, как и virtù, является преобразующей силой, которая нарушает естественный порядок – не вторую природу, от которой мы получаем в наследство наш сформированный традицией характер, а естественную экономику первобытной эпохи, в которой труд каждого человека удовлетворяет потребности другого индивида. Торговля и насилие находятся между собой в такой же связи, как курица и яйцо; точнее, если обмен и торговля пришли вослед грабежу и обману, и то и другое породила роскошь – стремление иметь больше, чем необходимо. Отношения между торговлей и коррупцией все более усложняются: торговля влечет за собой войну, война – долг (в конечном счете губительный для торговли); роскошь порождает, с одной стороны, грабеж или войну, с другой – обмен или торговлю, которая приносит деньги – используемые как наделенный воображаемой ценностью посредник обмена. В свою очередь, деньги, из золотой монеты превращаясь в оформленный на бумаге кредит, приводят к общественному долгу, а значит, и коррупции. Как следствие, торговля оказывается неразрывно связанной с конфликтом; это форма властных отношений между конечными и занимающими конкретное пространство республиками, одновременно причина и следствие их особого характера. Порождая маленькие республики, коммерция порождает свободу и процветание, но одновременно служит и причиной их упадка.

Однако если у Макиавелли virtù определяла как силу внутри и вне республики, так и добродетель внутри республики, то торговля – форма власти вне республики – вносит в ее внутреннее существование материальный, а не моральный вклад. На языке примитивной экономики можно удовлетворительно выразить естественные добродетели. Определенная добродетель может заключаться в том, чтобы честно отдавать избыток чего-то необходимого для поддержания жизни в обмен на излишек какого-то другого товара. Однако торговля определяется в категориях роскоши – в желании иметь больше, чем необходимо, иметь то, в чем нет нужды. Она дает силу, без которой в конкурентном и опасном мире республика может погибнуть; и она порождает коррупцию, но не приносит с собой никакой собственной добродетели, чтобы противостоять этой коррупции. Давенант неоднократно уверяет нас, что существует добродетель, которую законодатели и правители могут поощрять как средство борьбы с коррупцией, но добродетель эта – бережливость1096, отрицание роскоши, стремление воздержаться от того, чтобы иметь больше, чем следует, стремление в условиях искусственной экономики роскоши жить по законам экономики естественной. Торговец должен быть бережливым, но он не будет более бережливым от того, что он торговец. Людям коммерции следует проявлять бережливость, если они хотят вести войну, не поддаваясь коррупции; однако уже нельзя ожидать, что они достигнут такой степени бережливости, что смогут вовсе обходиться без войны и торговли, поэтому доступные им возможности избежать коррупции ограничены.