Момо

Остаток дня и весь вечер до поздней ночи Момо пробегала среди людей по самым оживленным улицам и площадям, пока не вернулась на то же место, откуда начался ее путь. Она проследовала по гигантскому кругу и второй, и третий раз. Она просто позволяла толпе вовлекать себя в вечно спешащий поток.

Но ведь за целый день она даже не присела, и постепенно ее ноги начали гудеть от усталости. Уже совсем стемнело, а Момо все шагала, полусонная, дальше, дальше, дальше… «Хоть бы минутку отдохнуть, — подумала она наконец, — только самую чуточку — и тогда я опять стану внимательнее».

На обочине улицы, у тротуара, как раз притулилась маленькая торговая трехколесная тележка, на которой лежали пустые мешки, какие-то подушки и прочее тряпье. Момо забралась на нее, там оказалось мягко и очень удобно. Она вытянула уставшие ноги, а потом накрыла их своей юбкой. Ах, как было хорошо! Она облегченно вздохнула, прижалась к какому-то мешку, и сама не заметила, как от изнеможения заснула.

Запутанные сны пришли к ней.

Она видела старого Беппо, который балансировал на канате со своей метлой над темной пропастью, причем второго конца каната вроде бы и не было. «Где же второй конец? — слышала она его многократно повторяющийся вопрос. — Я не могу найти второй конец!»

И канат на самом деле казался бесконечно длинным. Потом он вообще потерялся и невозможно было разглядеть его в темноте.

Момо очень хотелось помочь ему, но она не могла ни подступиться, ни обратить внимание Беппо на себя. Он находился слишком высоко и далеко от нее.

Потом она увидела Гиги, который вытягивал изо рта бесконечную бумажную ленту и отрывал ее. Гиги стоял уже на вершине из бумажных лент. И Момо казалось, что он с мольбой смотрит на нее, словно ему не хватает воздуха, потому что она не приходит к нему на помощь.

Она пыталась добраться до него, но ее ноги запутывались в бумажных лентах. И чем активнее она старалась освободиться, тем сильнее увязала в них.

Дальше ей приснились дети, плоские, как игральные карты. И в каждой карте в правильном порядке были пробиты перфорации — маленькие круглые дырочки. Они перемешивались, потом снова выкладывались в ряд и опять в них выбивались отверстия, уже в другом порядке. Дети-карточки громко плакали, но их в очередной раз тасовали, и они с треском и грохотом падали друг на друга. «Стойте! — пыталась кричать Момо. — Остановитесь!» Но шум заглушал ее тихий голос. Он становился все сильнее и сильнее до тех пор, пока она, наконец, не проснулась.

В первую секунду она не могла понять, где находится. Вокруг было совсем темно!

Но потом она вспомнила, как забралась на тележку, которая теперь катилась вперед, приводимая в движение ревущим мотором.

Момо вытерла щеки, мокрые от слез. Где она теперь?

Тележка, наверное, ехала уже давно, а она ничего не заметила и теперь находилась в той части города, где по ночам улицы были совершенно пустынны и, казалось, вымирали. Вокруг не было ни души, в высоких домах — ни огонька.

Тележка катилась не очень быстро, и Момо, даже не успев подумать, спрыгнула на дорогу. Она хотела попасть обратно, туда, где много людей, где оживленно и где можно спрятаться от серых господ. Но тут она вспомнила о своих снах и застыла на месте.

Шум удаляющейся тележки постепенно растворился в темных улицах, и стало тихо.

Момо больше не желала скрываться. Она бежала в надежде спасти себя. Все это время она думала только о себе, о своей безопасности, о собственном страхе! А ведь в беду попали ее друзья! И если хоть кто-то вообще мог им помочь, так это только она. Если существует какой-то шанс убедить серых господ освободить ее друзей — она должна воспользоваться им, хотя бы попытаться.

Обдумав все это, она неожиданно отметила в себе какое-то странное изменение. Прежнее безмерное чувство страха и беспомощности стало перерастать в нечто совсем противоположное. Она ощутила такое мужество и уверенность, словно никакая сила в мире не могла ей навредить, более того, ей сделалась безразлична собственная участь.

Теперь она сама хотела встретиться с серыми господами. Найти их любой ценой. «Мне нужно немедленно вернуться к амфитеатру, — сказала она себе, — может, еще не поздно и он ждет меня там».

Но легче решить, чем сделать. Она не знала, где находится, и ни в малейшей степени не представляла, в какую сторону двигаться. И тогда она побежала наобум.

Она мчалась все дальше и дальше сквозь темноту пустынных улиц. А поскольку она была босиком, то совсем не слышала топота собственных ног. Каждый раз, сворачивая на новом перекрестке, она надеялась обнаружить нечто, что укажет ей нужное направление: какой-нибудь знак, который она видела раньше. Но ничего такого ей не встречалось. И спросить было не у кого — за все время она встретила только одно живое существо — худую грязную собаку, которая рылась в мусоре в поиске еды и, поджав хвост, удрала при ее приближении.