МОНА

Любовь не признает жестокости, ненависти, лжи и насилия. Так я раньше думала, я была в этом уверена. Ровно до этого дня, до тех злосчастных часов, когда я уже летела на самолете в Россию, купив билет за деньги, которые прислал отец, как только я ему позвонила, сказав только что мне плохо, и хочу вернуться, а дальше с моей стороны последовало нечто нечленораздельное из-за моих нескончаемых рыданий. Я летела и думала, что не знаю, когда это кончится, но все еще мое сердце принадлежит подонку, который несколько часов назад изнасиловал меня. Взял меня против воли в нашу брачную ночь, сразу после того, как мне стало известно про его ложь.

Такси медленно подъезжает к участку, принадлежащему нашей семье, останавливается у высоких ворот, и, расплатившись с водителем, я выхожу, держа в руке единственное, что забрала из Испании – сумку. Одна несчастная сумка – это конец нашей с Эмином истории. Если бы я знала об этом в самом начале, когда он, словно, случайно столкнулся со мной у входа в океанариум, позволила бы я очаровать себя, в таком случае? И обратил ли он на меня внимание, если бы ему не нужно было меня очаровывать?

В Москве раннее утро. Птицы только начинают петь, погода ожидается хорошая погода, солнце уже слегка выглядывает из-за горизонта, а ветер, такой ласковый и нежный; он запутывается в моих распущенных волосах. Охрана открывает ворота передо мной. Я захожу внутрь огромного двора, над которым наш собственный ландшафтный дизайнер позаботился очень хорошо. На лестнице, ведущей к крыльцу дома, замечаю отца. Он у меня почти так же высок, как Эмин. Лицо гладковыбритое, на голове темные волосы подстрижены под «ежик». Как всегда, еще не ложился – работал в своем кабинете. Это можно понять по тому, что он все еще одет в костюм. Синий галстук ослаблено висит на шее. Видимо, сегодня его не мама подбирала, поскольку тот совсем не сочетается с бежевым костюмом и белой рубашкой в клеточку. Они с мамой не присутствовали на брачной церемонии в Испании, потому что мы устроили для них, наших близки и друзей, проживающих в Москве, отдельную вечеринку неделю назад. В Мадриде было не так весело. Боже, о чем я думаю…

У папы такое вымученное выражение лица, как будто прямо сейчас он упадет на колени передо мной, поэтому и держится за перила, чтобы не случилось этого. Я стараюсь не смотреть в его сторону. Он все и так понял. Спасибо на том, что разрешил вернуться, не стал спорить и доказывать свою точку зрения, выслал денег. Но его глаза, полные сожаления, уже ничем не помогут. Не знаю, когда смогу простить ему то, что он меня продал, в буквальном смысле слова?

Смогу ли?

Папа вырастает передо мной стеной, когда я пытаюсь пройти в дом. Мы оба молчим, но он смотрит на меня, я это чувствую, а я, напротив, опустила глаза вниз, не хочу видеть его, не хочу слышать того, что он скажет. Когда я все-таки делаю шаг в сторону, отец не предпринимает больше попыток, чтобы задержать меня. Но он идет следом за мной, его шаги отдаются в моих ушах. И это так неприятно! Никогда не думала, что человек, который столь мне дорог, в одночасье может опротиветь. Я никогда не хотела, чтобы это произошло в нашей маленькой дружной семье. Надеюсь только, что мама не была впутана в этот фарс, и если это так, то пусть она и не будет знать всей правды, даже если мне удастся развестись с Эмином.

- Мама сегодня у тети Риты ночует, - казалось, отец читает мои мысли.

Он произносит эту фразу, и моя нога замирает над ступенью, на которую я собиралась шагнуть. Сердце не на шутку колотится в груди. Ей Богу, словно сумасшедшее! Наверное, когда получаешь пулю в грудь, то боль ощущаешь не сразу, а спустя некоторое время. Прямо перед смертью. Боль приходит вместе с холодом и безразличием? Если все так, то у меня сейчас похожие чувства. Так почему же мне не все равно? Почему я продолжаю страдать, отчаянно заставляя себя больше не плакать?

Не получается.

- Ты прости меня, пож…

Вскидываю руку, не глядя на отца, и перебиваю его, прежде чем он успеет закончить:

- Даже не думай говорить об этом! – сначала резко выдаю я, а потом спокойнее проговариваю: - Даже не думай, папа.

Папа. В голове снова и снова крутится это слово. Папа – человек, который должен оберегать, защищать и любить. Тот, кто плакал, в ожидании врача, вместе с тобой, когда в детстве ты рыдала и жаловалась на жуткую боль в животе. Тот, кто притворялся для тебя Дедом Морозом, чтобы ты улыбалась. Тот, кто помнит список твоих любимых мультфильмов наизусть. Кто ел поздно ночью на кухне с тобой конфеты, пока мама не видит. Кто отдаст за тебя жизнь, сколько бы лет тебе ни было. Это выходит за рамки моего понимания, но как… как папа может предать, после всего того, что вы прошли вместе? Как он может причинить самую худшую боль, ведь он любит меня, свою принцессу, больше всего на свете?

Я решаю повернуться, когда оглушающая тишина становится просто невыносимой. Стоя на ступеньках длинной деревянной лестницы, я смотрю на него, плечи у отца поникли. Руки опустились по швам и, то и дело, он нервно загибает пальцы.