МОНА

Фаворский мотает головой, оставаясь все в той же позе. Он высовывает язык, проводит им по краешку губ в задумчивости. Кажется, мужчина размышляет о том, что спросить у меня.

- Я уже знаю, что твои родители в Риме, Ло, - говорит он спокойно. - И я готов тебе помочь…

Пресекаю сразу его гнусные предложения:

- Мне не нужна твоя помощь! - резко, но отчетливо бросаю ему я.

Эмин выставляет одну ладонь, бессловесно прося высказаться.

- Я не знал, что ты работаешь в этом отеле, - с нескрываемым удивлением, присущим ему, признается Эмин. - Для меня это стало большим сюрпризом. Но когда я вернулся в Москву, я уже точно знал, что буду тебя разыскивать. Мой отец тоже не знал, что ты числишься среди персонала, потому что…

- … Потому что официально я пока не числюсь, - договариваю за него я.

Фаворский утвердительно кивает. Он концентрирует на мне свой взгляд, полный страсти, заботы, любви, сожаления и озадаченности.

- Когда один из менеджеров часто стал упоминать при мне твою фамилию, я решила, что пока повременю с тем, чтобы показывать им свой паспорт, - отзываюсь, пряча глаза под ресницами.

Несколько секунд тяжелого молчания заставляют мое сердце биться с бешеной скоростью от осознания ситуации такой, какая она есть.

- Ты не будешь здесь работать, Ло, - отрезает Эмин, поворачиваясь к стеклянной двери.

Я открываю рот, но слова застревают на кончике языка. Какого черта?! Это он будет решать?!

- Твоего разрешения я, черт возьми, не спрашивала! - приближаясь, я повышаю голос.

Меня раздирают изнутри ожесточение и злоба.

- Ты не будешь здесь работать, - спрятав руки в карманах темных брюк, все с той же интонацией повторяет Фаворский.

Я хватаю его за полы пиджака, заставляя повернуться ко мне, взглянуть на меня и сказать мне в глаза, пылающие озлобленностью, все то, что он сказал, осматривая солнечную улицу. В ответ на мое действие Эмин припечатывает меня грубо к стене, задирает руки вверх, пригвоздив у меня над головой. Вырываясь, я кричу ему в лицо:

- Ненавижу тебя!

Он наклонился, поэтому мои глаза почти что на уровне его глаз - серых и неприступных сейчас.

- Ты не станешь мне больше указывать ясно тебе, ублюдок? Я жалею, что связалась с тобой, ты понимаешь? Жалею о потерянных годах.

Предложения, сочащиеся ненавистью, бьют по его самолюбию - все отражается на его лице. Подонок. Сволочь!

- Ты - моя жена, Ло, - отвечает Фаворский, изогнув театрально одну бровь.

Я мотаю головой - поначалу не очень интенсивно, но потом с такой силой, что она у меня кружится.

- Я была твоей женой, - остановившись, делаю поправку. – Была, Эмин. Больше нет. То, что мы с тобой состоим в официальном браке, ничего не значит.

Я думала, Фаворский вновь станет таинственно улыбаться, строя из себя такого парня, которому все нипочем. Однако ему больно. Я сделала ему больно, я вижу это. И мне нисколечко не жаль.

Нет. Не жаль, не жаль.

Эмин с внезапной жесткостью убирает от меня свои руки. Он вновь упирает одну ладонь в бедро, другой же - потирает место под нижней губой. Словно находится в глубочайшей задумчивости.

- Отпусти, - вздохнув, в очередной раз прошу его я.

Эмин бросает на меня разъяренный взгляд, который со временем, конечно, теплеет, но леденящий страх проходит по коже лишь от одного мгновения, когда мужчина смотрел на меня так, как в ту ночь, три года назад.

Медленно подойдя к двери, отбрасывает щеколду в сторону, открывает ее настежь и рукой машет в сторону пустого двора.

- Ты можешь идти.

Растерянно и оробело я делаю маленькие шаги к выходу, но Эмин и не думает меня удерживать. Когда я уже оказываюсь снаружи, он просит меня остановиться. Повернувшись к нему, я замечаю, что Фаворский протягивает мне мой передник и жилет.

- Завтра, - говорит он, - я жду тебя в шесть часов вечера в “Папа Джонс” на Арбатской. Если не придешь, - Эмин сменяет свой тон на предупреждающий, передавая мне униформу, - я уволю тебя. И это серьезно.

«Папа Джонс». То самое место, где мы так часто обедали, когда приезжали в Москву. Наше с ним место.

Затем он вот так просто отпускает меня, но не сводит с меня глаз, пока я не оборачиваюсь, чтобы уйти. Я иду в сторону ресепшена, дабы не получить штраф, быстро надеваю на себя жилет, а после - длинный передник. В его кармане что-то твердое, но телефон я там не оставляла… Тогда что это?

Раскрываю карман. О, Господи!

Не знаю, когда Фаворский успел туда положить пачку денег, но первое, что я делаю, увидев их - пораженно ахаю…

ГЛАВА 12.

Доброе дело?..

Лолита

Герман пытается меня подбодрить, но ему лучше вообще молчать, потому как я очень зла. Не на него, конечно же, но раздражение во мне нарастает, грозясь вылиться из меня, точно лава из жерла вулкана. Мы уже прошли пункт охраны, куда мне снова пришлось войти, чтобы показать после рабочей смены свои вещи. Нет, я, как и всегда, ничего не украла!

Господи, это был ужасный день…

- Ты можешь поделиться своими переживаниями, - предлагает искренним голосом Герман, нагоняя меня.

Мы проходим через двор и оказываемся на площади.