Мона Ли

То ли она слишком устала, то ли хотела спать, но мерцающие огоньки оказались слишком далеко, и истаяли, как мираж. И, вместо домиков, Мону Ли вынесло на аллею, засаженную пыльными пирамидальными тополями, меж стволов которых, петляя, бежала по своим делам собачья стая. Вдруг, словно учуяв её, собаки встали. Вожак, кудлатый крупный пёс с надкушенным ухом, прикрыл собою самок, щенки повизгивали где-то в кустах, и тут собаки начали сначала лаять истошно, захлебываясь, но, поскулив, перешли на вой, и выли, поднимая морды к бархатному небу до тех пор, пока Мона Ли, пятясь, не поворачиваясь спиной к ним, не вышла на освещенный проспект. От страха колотилось сердце, — как же я собак этих ненавижу, — Мона поежилась, — как это они меня не разорвали еще? И тут, среди толпы, праздно фланирующей по бульвару — кто шел в ресторан, а кто — из него, показалось знакомое лицо, даже личико, сморщенное, желтоватое личико с вислыми усами. Обладатель его поманил Мону Ли пальцем — сюда, сюда, и она, узнав его, пошла покорно. Пройдя квартал современных домов-коробок, они свернули в проулочек, застроенный деревянными домишками, утопающими в садах, и, пока они шли, Мона Ли слышала звук падающих персиков, так знакомый ей — но откуда? Человечек оглянулся, толкнул калиточку, и исчез. Мона Ли вошла в садик по заасфальтированной дорожке, поднялась на крылечко, освещенное лампой в абажуре-желуде, встала, слушая гудение насекомых и бабочек, бившихся в фонарь. Дверь открылась, но в прихожей было темно. Опять этот запах запустения, прожженных матрасов, и сладковатый, дурманящий дым, идущий — ниоткуда. Когда она смогла различать предметы в темноте, она разглядела лежащие в разных позах фигуры, и желтоватые, с красным цветком огня посередине, курительные трубки. Мона Ли прижалась к стене. Хриплый голос спросил, как будто смеясь:

— Ты к нам, Мона? К нам… Иди к нам, Мона, не бойся… ты обо всем забудешь, зачем тебе — Москва? Иди ко мне, — голос уже сипел, срываясь. Мона, щупая стену позади себя пальцами, никак не могла найти дверь, и сердце ее стучало уже в горле, и сладкий дым лишал ее последних сил и мужества, и она поняла, что засыпает, забывает, падает… тут кто-то подхватил её на руки и вынес на двор, кто-то толкнул ногой калитку и пошел, неся на руках свою легкую ношу — дальше. Мона Ли — спала.