Монах

Я сделал все, как просила Агнес. Доехав до Мюнхена, я оставил там карету под присмотром Лукаса, моего слуги, и вернулся верхом на лошади в деревушку на расстоянии около четырех миль от замка Линденберг. Прибыв туда, я поселился на постоялом дворе, придумав для хозяина правдоподобную причину, чтобы его не удивляла длительность моего пребывания. К счастью, старик был доверчив и нелюбопытен: он поверил всему, что я сказал, и не требовал большего. Со мной был только Теодор: мы оба переменили одежду и держались замкнуто, поэтому никто не заподозрил нас в обмане.

Так миновали две недели. За эти дни я мог с радостью убедиться, что Агнес уже не держат взаперти. Однажды она проехала по деревне в компании с Кунегондой; она выглядела здоровой и довольной и беседовала со своей спутницей без видимого принуждения.

– Кто эти дамы? – спросил я у хозяина, когда карета проехала.

– Племянница барона Линденберга с гувернанткой, – ответил он, – она каждую пятницу ездит в обитель святой Екатерины, где ее воспитывали. Это примерно в миле отсюда.

Можете не сомневаться, что я с трепетом ожидал следующей пятницы. И снова я увидел мою прекрасную даму. Проезжая мимо гостиницы, она мельком взглянула на меня. Румянец, заливший ее щеки, доказал мне, что моя маскировка ее не обманула. Я низко поклонился. Она ответила легким кивком головы, как низшему, и отвернулась.

И вот настала давно жданная, давно желанная тихая ночь. Было полнолуние. Как только часы пробили одиннадцать, я отправился к условленному месту встречи, боясь опоздать. Теодор заранее притащил к стене сада стремянку, и я легко взобрался по ней. Паж последовал за мной и перетащил стремянку на другую сторону. Пробравшись в западный павильон, я ждал, напрягая слух. Повеет ли ветерок, упадет ли с дерева лист – мне чудились шаги Агнес, и я срывался ей навстречу. Так я промаялся целый час, и каждая минута казалась мне вечностью. Наконец колокол в замке отбил двенадцать… Как! Разве уже не позже? Протекла еще четверть часа, я услышал легкие, осторожные шаги… И вот я веду свою милую к дивану, и усаживаю ее, и опускаюсь на пол у ее ног. Я начал было многословно выражать свою радость, но она остановила меня:

– У нас мало времени, Альфонсо. Драгоценно каждое мгновение, потому что Кунегонда ходит за мной по пятам. Курьер доставил депешу от отца; он требует моего немедленного отъезда в Мадрид, и мне с трудом удалось добиться отсрочки на неделю. Суеверие моих родителей непоколебимо, тем более что тетка их поддерживает, и надежды на то, что они смягчатся, нет. Поэтому я решилась вверить себя твоей чести. Дай бог, чтобы мне никогда не пришлось раскаяться в этом решении! Бегство остается единственным средством, чтобы избежать ужасов жизни в обители; мою дерзость оправдывает приближение опасности. Слушай же, что я задумала.

Сегодня тридцатое апреля. Через пять дней ждут появления призрачной монахини. В обители святой Екатерины у меня осталась подруга; узнав в мой последний приезд о моей беде, она снабдила меня монашеским платьем. Обеспечь карету и жди неподалеку от главных ворот замка. Как только пробьет час, я выйду из комнаты, одетая в соответствии с известным описанием призрака. Кто бы ни встретился мне на пути, все будут слишком напуганы, чтобы меня остановить. Я без труда дойду до выхода, а там уж ты меня подхватишь. Все будет хорошо; но, Альфонсо, если ты во мне разочаруешься… если ты запрезираешь меня за мой поступок!.. Во всем мире не будет существа несчастнее меня! Я предвижу грозящие опасности и понимаю, что даю тебе право относиться ко мне легкомысленно. Однако мне не на что теперь полагаться, кроме твоей любви, твоей чести! Шаг, который я готова сделать, отвратит от меня родных. Если ты предашь мое доверие, некому будет защитить меня и наказать тебя за оскорбление. Я погибну!

Эти слова потрясли меня до глубины души. Радость от встречи сменилась досадой оттого, что я не догадался загодя доставить карету в деревню, ведь тогда я смог бы увезти Агнес прямо сейчас! Ни лошадей, ни кареты нельзя было найти ближе, чем в Мюнхене, а до него от Линденберга добрых два дня пути… Мне пришлось согласиться с ее планом, который, впрочем, казался разумным. Маскировка должна была облегчить ей выход из замка, и она села бы в карету прямо у ворот, не теряя времени.

Агнес склонила голову мне на плечо, и в свете луны я увидел, что она плачет. Я постарался развеять ее печаль, рисуя картины будущего счастья, и самым решительным образом заверил, что сохраню ее целомудрие и невинность; пока церковь не освятит наш законный брак, ее честь будет для меня так же свята, как честь сестры. Я сказал, что первым делом отыщу вас, Лоренцо, и получу ваше согласие на наш союз… Вдруг какой-то звук заставил меня насторожиться. Дверь павильона внезапно распахнулась, и перед нами предстала Кунегонда. Она услышала, как Агнес украдкой вышла из своей спальни, и последовала за нею в сад, скрываясь в тени деревьев; Теодор, стороживший поодаль, ее не заметил, и ей удалось, бесшумно приблизившись, подслушать весь наш разговор.