Монах

– Ах, сеньора, – ответил он грустным голосом, – как дон Кристобаль огорчится, упустив возможность подтвердить свое почтение к вам! Из-за болезни родственника ему пришлось срочно покинуть Мадрид, но по возвращении он, конечно, воспользуется первым же случаем, чтобы пасть к вашим ногам!

Сказав это, он почувствовал выразительный, упрекающий взгляд Эльвиры: она осудила его за ложь. К тому же эта уловка не привела к ожидаемому результату. Расстроенная и раздосадованная, Леонелла вскочила и демонстративно удалилась в свою комнату.

Лоренцо постарался поскорее загладить ошибку, настроившую Эльвиру против него. Он пересказал свой разговор с маркизом и заверил ее, что Раймонд готов признать вдову своего брата; сообщил также, что до тех пор, пока тот не сможет лично засвидетельствовать ей свое уважение, Лоренцо послужит его заместителем.

Тяжелый камень упал с души Эльвиры: она нашла защитника для оставшейся без отца Антонии, чье будущее больше всего заботило ее. Она не поскупилась на благодарности человеку, который так великодушно помог ей; но приглашать его снова в гости не торопилась. Однако, когда он, поднявшись, чтобы уйти, спросил позволения иногда осведомляться о ее здоровье, его искренняя вежливость и уважение к его другу маркизу уже исключали возможность отрицательного ответа. Она неохотно согласилась принимать его и впредь; Лоренцо пообещал не злоупотреблять ее добротой и распрощался.

Антония осталась наедине с матерью; последовало долгое молчание. Обеим хотелось поговорить об одном и том же, но они не знали, как начать. Одна не смела открыть рот из-за стеснения, которого сама не могла объяснить; другая страшилась, как бы не подтвердились ее опасения и как бы ее расспросы не навели мысли дочери на предметы, прежде ей неведомые. Наконец Эльвира промолвила:

– Какой симпатичный молодой человек, Антония! Мне он понравился. Долго ли он пробыл рядом с тобой вчера в соборе?

– Он не отходил ни на минуту, пока я оставалась в церкви: уступил мне свое место и был очень любезен и внимателен.

– В самом деле? Почему же ты не упомянула о нем? Твоя тетка исходила похвалами его другу, ты превозносила красноречие Амброзио; но вы обе не сказали ни слова о доне Лоренцо. Если бы Леонелла не заговорила о его готовности помочь в нашем деле, я вообще не узнала бы о его существовании.

Она умолкла. Антония порозовела, но промолчала.

– Может быть, ты судишь о нем не так благосклонно, как я? По-моему, он хорошо сложен, речь его разумна, манеры привлекательны. Но если он показался тебе неприятным…

– Неприятным? Ох, дорогая матушка, как я могла бы так подумать о нем? Я была бы неблагодарной, если бы не оценила вчера его доброту, и совсем слепой, если бы не заметила его внешности. Такая изящная, благородная фигура! Манеры и мягкие, и мужественные! Я не видала подобного и не думаю, чтобы во всем Мадриде нашелся равный ему.

– Почему же ты обошла молчанием этот светоч Мадрида? Почему ты скрыла от меня, что встреча с ним доставила тебе удовольствие?

– По правде говоря, не знаю. Вы задали вопрос, на который сама я не могу ответить. Я тысячу раз хотела упомянуть его; имя его было у меня на устах, но произнести его мне храбрости не хватало. Однако, промолчав, я постоянно о нем думала.

– Этому я могу поверить. Хочешь, я объясню, почему тебе не хватало храбрости? Ты ведь привыкла доверять мне свои самые заветные мысли и потому не могла ни скрыть, ни прямо признать, что в сердце твоем родилось чувство, которое я не одобрила бы. Иди же ко мне, моя девочка!

Антония оставила пяльцы, опустилась на колени у дивана и прильнула головой к ногам матери.

– Не бойся ничего, милое мое дитя! Я тебе не только родительница, но и друг, и ни в чем не буду упрекать тебя. Ты еще не умеешь скрывать свои чувства, и для меня они не стали тайной. Лоренцо опасен для твоего душевного покоя; правда, я заметила также, что он к тебе неравнодушен. Но чем может кончиться такая привязанность? Ты бедна и не имеешь друзей, моя Антония; Лоренцо – наследник герцога Медина-Сели. Даже если намерения у него честные, его дядя никогда не даст согласия на ваш брак; а без этого и я не дам. Печальный опыт научил меня, что женщину, вошедшую в семью, которая ее не признает, ожидают многие горести. Поэтому борись со своим чувством. Каких бы усилий это тебе ни стоило, старайся его победить. Сердце твое нежно и восприимчиво; оно уже получило сильное впечатление, но когда ты убедишься, что поощрять такие увлечения не нужно, я думаю, у тебя достанет твердости изгнать их из сердца.

Антония поцеловала руку матери и обещала беспрекословно повиноваться.

– Чтобы не дать страсти закрепиться, – продолжала Эльвира, – необходимо запретить Лоренцо приходить сюда. Оказанная им услуга не позволяет мне прямо прогнать его; но если только я не составлю себе вполне благоприятного представления о его характере, я его отважу без обиды, если изложу ему свои резоны и положусь на его великодушие. Когда мы встретимся в следующий раз, я честно объясню ему, как неуместно его присутствие. Что скажешь, дитя мое? Необходима ли такая мера?