Монахи Константинополя III—IХ вв. Жизнь за стенами святых обителей столицы Византии

Надо упомянуть еще одно его сочинение в этом же роде, состоящее из семидесяти одной главы-беседы и содержащее выдержки из произведений священных и мирских авторов, посвященные самым разнообразным вопросам; в них шла речь о добродетелях и пороках, о сне, смехе, мыслях, о молодости и старости, о красоте, о мирном времени и войне, о врачах, о женщинах, об искусстве слова и искусстве преподавать, об изучении литературы и науки. Правду говоря, это сочинение – лишь компиляция из текстов и цитат, где напрасно было бы искать выражение личных чувств святого Максима в чем-то, кроме выбора отрывков для цитирования. Но читателю стоит узнать, что этот сборник свидетельствует об очень хорошем знании его составителем Писания, сочинений Отцов Церкви и сочинений писателей-мирян. Например, в семнадцатой беседе об изучении литературы и науки настоятель из Хрисополя начинает с цитат из святого Иоанна, святого Павла, Книги Притчей и Екклезиаста, а потом приводит слова святого Василия, святого Григория Богослова, святого Златоуста, Дидима и Климента Александрийского. Особенно обильный урожай текстов он собрал у святого Григория. Читателю уже известно, как высоко Богослов ценил изучение литературы; цитаты, приведенные Максимом, еще раз свидетельствуют об этом. «Как и все разумные люди, – пишет он, – я считаю образование первым из всех благ. Но тот, кто изучает литературу, не должен ни слишком верить в нее, ни рассуждать больше, чем это разумно, ни иметь желание всегда одерживать верх, даже если не прав: ошибки иногда бывают почтенными». Еще Максим передает нам такие слова святого Григория: «Нет ничего более неприступного, чем философия, и ничего более доступного, чем она. Перед истинной философией должно склониться все. Есть двое, кого невозможно победить, – Бог и ангел, и есть еще третий – философ. И в самом деле, философ нематериален посреди материи, не ограничен своим телом, хотя пребывает в нем, он – небесный, хотя и живет на земле, он нечувствителен к страстям, окружающим его. Он превосходит всех в мудрости и силе разума, даже если другие оказываются лучше его в остальном; когда его считают побежденным, он, наоборот, одерживает победу над своими победителями».

Процитировав еврея Филона, святой Максим затем приводит еще длинный ряд высказываний философов-язычников на эту же тему. Одно за другим он приводит мнения Плутарха, Платона, Исократа, Аристотеля, широко известную фразу Демосфена «корень учения горек, но плоды его сладки», высказывания Демокрита, Сократа, Демонакта, Диогена, Солона, Клеанфа, Гликона, Эмпедокла, сицилийского тирана Гиерона, философа Капиона, также Филистиона, Феокрита, Демократа, Эпиктета, Энопида, Стилпона, Лаза, Протагора и Эпикура. Многие из этих философов процитированы несколько раз, а именно Демокрит, Демонакт, Аристотель (Максим напоминает его слова: «Для защиты и украшения у городов есть стены, а у душ – культура, которую дает образование»), а также Сократа, который однажды ответил кому-то, кто спросил его, какое из удовольствий жизни может быть самым большим: «Обучать других, быть добродетельным и искать неизвестные истины».

Перу святого Максима также принадлежат написанный в форме диалога «Трактат о Троице», который часто приписывают святому Афанасию, и знаменитое сочинение по литургии и мистике под названием «Мистагогия», в котором даны объяснения и аллегорические значения многих обрядов греческой церкви, относящихся к празднованию «святого Синакса».

В следующем веке первое место среди монашеских обителей занял знаменитый палестинский монастырь Святого Саввы – вероятно, благодаря значительному влиянию святого Иоанна Дамаскина на религиозное движение, но вскоре после этого один из константинопольских монастырей, не менее знаменитый Студийский монастырь, чьи устав, традиции, ортодоксальность и даже литургию затем часто сравнивали или противопоставляли тем, которые были в палестинской обители, тоже дал миру одного из тех смелых и плодовитых гениев, которые увлекают за собой массы своих современников и оставляют после себя долговечный сияющий след – свои сочинения, который в течение столетий освещает и указывает путь любопытным и послушным душам. Монахи-савваиты и монахи-студиты почти одновременно нашли, одни в лице святого Иоанна Дамаскина, другие в лице святого Феодора, свой идеал монаха, ярчайшее воплощение тех моральных добродетелей и интеллектуальных качеств, которые были характерны для этих двух больших религиозных семей.