Монахи Константинополя III—IХ вв. Жизнь за стенами святых обителей столицы Византии

В Константинополе имело место необычное злоупотребление: несколько христиан после того, как посвятили Богу свои владения, дав им название монастырей, претендовали на то, чтобы продолжать свободно пользоваться ими и распоряжаться по своей воле, что возмущало набожных людей. Собор напомнил, что никому не позволено основать монастырь без разрешения и совета епископа, который должен, согласно древним правилам, возглавить строительство. Затем собор сделал важное заявление: он постановил, что для нового монастыря следует составить и согласовать с епископом список в форме акта или типикона, в который будет включено все, что интересует новый монастырь; затем этот документ должен быть отправлен на хранение в архив епископа. Епископ, освятивший монастырь, не получает благодаря этому права стать там игуменом или назначить туда кого-то настоятелем от своего имени; но и основатель монастыря теряет все права собственности на него.

Второй канон направлен против тех, кто, чтобы приобрести репутацию набожного человека, начинал носить монашескую одежду, но продолжал жить в собственных домах и не исполнял ни одной из обязанностей монаха. Собор постановил, что выдать кому-то монашескую одежду можно лишь в присутствии настоятеля, который имеет влияние на нового монаха и будет заботиться о спасении его души. Настоятелем всегда должен быть человек благочестивый и способный направлять других на путь спасения. Тот, кто выстриг желающему стать монахом тонзуру в отсутствие игумена, которому новый монах должен подчиняться, осуждался на лишение сана, а монах, постриженный таким образом, – на заключение в монастыре, который назначал для этого местный епископ. Такое пострижение, совершенное необдуманно и легкомысленно, слишком часто было одной из причин бесчестья для монашеской одежды и звания монаха.

Третий канон строго обязывал игумена выявлять все нарушения устава и карать каждое из них тем наказанием, которого оно заслуживает. Если человека, которому необоснованно доверили стадо овец, справедливо наказывают за небрежное отношение к ним, то какое возмездие будет достаточно велико для пастыря, чья слабость или безразличие позволяют гибнуть овцам Христовым?

Во время иконоборческих преследований многие монахи были вынуждены покинуть свои монастыри, а иногда даже просили убежища в домах мирян. Но когда православие было восстановлено, среди монахов появились такие, которые, используя как оправдание то, что раньше было необходимостью, стали без причины выходить из своего монастыря и ходить повсюду, что сильно вредило послушанию и остальным монашеским добродетелям. Собор постановил, что любой монах, покинувший свой монастырь и переселившийся в другой монастырь или к мирянам, и тот, кто принял его у себя, будут, если это обнаружится, отлучены от церкви до тех пор, пока монах не вернется в свой прежний монастырь. Однако епископ по-прежнему мог свободно распоряжаться монахами, чьи набожность и добродетель были ему известны. Он даже мог посылать их к мирянам, которым желал обеспечить спасение души, или в монастырь, который хотел основать или в который желал назначить настоятеля.

Еще один канон подтверждал запрет для монахов владеть чем бы то ни было. Они могли распоряжаться своим имуществом до того, как приняли монашество, но после того, как они стали монахами, им не разрешалось распоряжаться ничем. Если монах сохранил или приобрел какую-то собственность, епископ или игумен должен был ее продать или раздать бедным.

Кроме того, епископам запретили одаривать основанные ими монастыри пожертвованиями из доходов своего епископства. Собор жаловался на то, что очень многие из них такими дарами навсегда разорили свои церкви, а потом присвоили себе доходы своих монастырей. Отныне основанные таким образом монастыри оставались собственностью епископской кафедры и не имели ни одного из монастырских прав.

Еще один из семи канонов, регулировавших монашескую жизнь, напоминал о необходимости допускать к монашеству только людей, проверенных серьезным испытанием. Монашескую одежду отныне мог получить лишь тот, кто три года пробыл послушником: собор сделал это правило строго обязательным. Были только два исключения – тяжелая болезнь, вынуждающая сократить испытание, и жизнь, проведенная в соблюдении всех монашеских добродетелей. Игумена, виновного в нарушении правила о трехлетием послушании, полагалось лишить должности, а того, кто в обход этого правила был допущен в полный монашеский сан, следовало отослать в другой монастырь, где строже соблюдают правила святого Василия.