Монашка и дракон

— Это противоречит закону, — сказала я громко, — за покушение на убийство полагается половина штрафа от оконченного преступления. Убийство графа наказывается в триста солидов, значит, сэр Нимберт должен уплатить сто пятьдесят солидов. Но вы не можете его казнить.

— Не могу его казнить? — Дилан повернулся на каблуках, и на этот раз я получила пощечину — крепкую, от которой зазвенело в ушах, и слезы брызнули из глаз, а брат дракона крикнул мне в лицо: — Жизнь моего брата ценнее денег! Вы всегда так ладили с нашим добреньким Нимбертом, и ты сидела рядом — не помогла ли отравить Ги?!

Как всегда я подумала, что разумнее промолчать, но сказала, держась за щеку:

— Рядом с милордом сидели и вы.

— На что намекаешь? — рявкнул он, снова замахиваясь.

— Ни на что! — я невольно закрылась рукой. — Но не забывайте, что я спасла его.

— Только это меня и останавливает, чтобы тебя не убить, — бросил он, но второй раз меня не ударил и даже отошел к столу, заворачивая в ткань стеклянные кусочки.

— Но сэр Нимберт тоже спасал жизнь вашему брату, — напомнила я. — Вы не можете просто казнить его, даже не узнав, почему…

— Заткнись, — грубо оборвал меня Дилан. — Здесь я решаю, кому жить, а кому умереть.

— Не слишком ли ты раскомандовался? — раздался вдруг голос от дверей, и мы все обернулись. На пороге стоял дракон — бледный, осунувшийся, даже глаза его не блестели так ярко, как раньше. — Я еще жив, братец. Поэтому позволь решать о жизни или смерти моих людей мне.

Я бросилась к нему, подставляя плечо, но дракон только усмехнулся и помощи не принял, сам добравшись до ближайшего кресла.

— Зачем вы поднялись, милорд? — запоздало подбежала к нему Ингунда, пытаясь подсунуть под локти и спину дракону думные подушечки.

— Не лезь и не суетись, — сказал он ей устало поморщившись, и старшая конкубина покорно отступила, встав за спинкой кресла.

Я стояла возле подлокотника и хотела отойти, чтобы не раздражать хозяина замка излишней заботой, но дракон сам взял меня за руку и удержал рядом.

— В этом деле я разобрался, — сказал между тем Дилан. — А тебе и в самом деле еще рано вставать с постели. Лучше бы ты вернулся в спальню… со своей принцессой, — он говорил обо мне и говорил язвительно, но я все равно вздрогнула и покраснела.

Дракон чуть заметно пожал мои пальцы и спросил у брата:

— Это ты расквасил физиономию Нимберту? За что?

— Это он отравил тебя, — объявил Дилан. — Я собирался его казнить.

— Нет, милорд, отец не мог этого сделать! — Нантиль упала на колени перед креслом. — Отец так предан вам, он…

— Молчи, Нантиль! — прикрикнул вдруг на нее сэр Нимберт. Его по-прежнему держали двое слуг, и он не мог даже утереть кровь из разбитой губы. — Милорд, это я пытался вас убить и готов понести наказание.

— Отец! — воскликнула Нантиль, оборачиваясь к нему.

— Ничего не говори, говорить буду я, — сказал он так властно, что Нантиль замолчала, приоткрыв рот.

Я тоже никогда не слышала такого тона от спокойного сэра Нимберта, и подобное преображение было удивительным.

— Так расскажи, за что ты хотел меня прикончить, — милорд Гидеон откинулся на спинку кресла и полуприкрыл глаза. — Мой верный друг, соратник, спаситель — и вдруг убийца?

— Да, верный соратник, — согласился сэр Нимберт, — и я спас вам жизнь милорд. Там, в Нантском порту.

— Прекрасно это помню, — дракон не отпускал мою руку, и мне казалось, что через прикосновение он набирается сил. — И до сих пор тебе благодарен. Кажется, ты ни на что не жаловался, с чего бы желание меня убить?

Но сэр Нимберт замолчал, утерев кровь с подбородка о плечо.

— Я заставлю его заговорить, — объявил Дилан, делая шаг вперед.

— Не трогай, — приказал дракон. — Уведите. Я решу его судьбу позже.

Сэра Нимберта увели, Нантиль кусала губы, но не плакала, все так же стоя на коленях у кресла дракона. Я заметила, что в зал бесшумной тенью проскользнул Офельен и остановился у стены. Внешне спокойный, сейчас он напомнил мне натянутый лук — всего секунда, и стрела полетит точно в цель. И кто был его целью?

— Кто тебя ударил, Виенн? — спросил дракон, даже не взглянув на меня.

— Никто, милорд, — тут же ответила я.

— Не обманывай, — он вздохнул. — У тебя щека красная, как яблоко. Дилан, это ты?

Брат насупился, но отмалчиваться не стал:

— Она обвинила меня в убийстве!

— Неправда! — воскликнула я.

— Правда, я сама слышала, — поддакнула Ингунда, склонившись к уху дракона. — Она сказала это при всех. Она и меня обвинила в убийстве.

— Что ты напридумывала? — заворчал на меня дракон, но без злости, и все еще не отпуская мою руку.

— Не напридумывала, — ответила я упрямо. — Лишь сказала то же, что говорила вам — у кого были намерения и возможности вас убить.

— Ты, Дилан, Ингунда и остальные? — усмехнулся Гидеон. — Зачем им это? Они все преданы мне…

— Неужели вы не поняли? — возразила я горячо, и он, наконец, посмотрел на меня внимательно. — Вам никто не предан. Вас никто не любит.

В зале воцарилась такая тишина, что я услышала взволнованное дыханье Нантиль и шорох стекла в тряпке, которую держал Дилан.

— Они все вас ненавидят, — повторила я. — И у каждого был повод для убийства.