Монашка и дракон

— Младший, — подлила я масла в огонь. — Который всегда был в тени старшего. Который даже не имеет официальной наложницы, не то что жены, потому что у старшего пока еще нет наследника. К тому же, брат только по имени — а по крови совсем не дракон. Обидно, господин? Как возможна такая несправедливость, что все — сила, слава, власть, богатство и женщины — всё досталось не вам, а вашему брату. Которого вы люто ненавидите. Настолько, что даже до сих пор ваши детские воспоминания о бабушкином пироге, который она пекла вовсе не для вас, причиняют вам боль. Вы ведь намеренно солгали мне, утверждая, что вас это ничуть не задевало?

— Замолчи, или я убью тебя… — прошипел Дилан, и сейчас стал похож на настоящего дракона.

— Позовите священника, — велел Гидеон, и Дилан отступил, шепча проклятья.

— Разрешите мне сходить в мою комнату, — попросила я. — Там древний молитвослов, который подарила мне мать-настоятельница. Перед Божьим судом требуется прочитать особую молитву.

— Она хочет сбежать, — сказал Дилан. — Наговорила лжи, а теперь сбегает. Или она сама отравила тебя, Ги.

— Она меня спасла, — сказал дракон, не глядя на него.

— Или разыграла отравление, чтобы ты ей поверил!

— Фрида, сходи с Виенн, — велел дракон, не отвечая брату. — Сегодня я дознаюсь истины, чего бы мне это ни стоило. Давайте выясним, кто меня особенно не любит.

50. Тебя никто не любит (часть третья)

Добравшись до своей спальни, я первым делом припрятала пергаменты с записями — часть вернула в папку, а часть положила под матрас — запоздалая мера, но лучше поздно, чем совсем поздно. Взять книгу по географии мира, выдав ее за молитвослов, в присутствии Фриды не составило труда — служанка все равно была неграмотна, но потом мне потребовалось зайти в кухню, и тут Фрида насторожилась.

— Понимаете, — объясняла я, проверяя коробки и глиняные кувшинчики с приправами, специями, мукой и прочими кулинарными необходимостями, — для ритуала нужно что-то самое белое, самое чистое, самое нежное, самое сладкое, что есть на свете. Ведь небеса чисты и сладки, верно?

— А, да… — выдохнула Фрида, наблюдая за мной, расширив глаза.

— И что подойдет лучше, чем сахар? — продолжала болтать я, насыпая в большую миску сахар — белый, смолотый едва ли не в пудру. — Тот, чье сердце черно, возьмет его — и сахар почернеет.

— Почернеет?!

— Конечно. Ведь черное сердце делает черным все, к чему прикасается, — я сказала это грозно, со значением, окончательно напугав Фриду, она зашептала молитву, пылко поцеловала крест, висевший у нее на шее, и это позволило мне незаметно прихватить еще кое-что с кухонных полок.

Мы вернулись в зал, где нас ждали обитатели Гранд-Мелюз во главе с хозяином — все молчаливые, угрюмые, глаза у женщин были заплаканными, но сейчас никто не лил слез.

— Помогите освободить стол, пожалуйста, — попросила я голосом монашки, и слуги тут же бросились убирать блюда с остатками угощения, бокалы, столовые приборы.

Появился священник — заспанный, испуганный, с корзиной освященного песка. Преподобный отец перепугался еще больше, когда узнал, что произошло, и понял, что от него потребуется.

— Просто воскурите ладан и прочтите нам последование к изгнанию злых сил, — заговорила я с ним осторожно и ласково, как с ребенком. — По вашей молитве небеса явят свою волю, и тот, в чьем сердце тайно живет ядовитая змея, покажет черную сущность.

Священник бросил на жаровню зерна ладана, и комнату заволокли пары душистого дыма. Во время чтения молитвы я прошла вдоль стола, насыпая на столешницу песок — одинаковыми горками, разравнивая вершину. Конкубины, сэр Нимберт, грум и брат дракона следили за мной настороженно, но никто не осмелился задавать вопросов или прерывать. Сам дракон сидел в кресле, подперев голову, и, несмотря на бледность, выглядел вполне неплохо. Я мысленно поздравила себя, что вовремя распознала опасность. Иначе кое-кто спал бы сейчас вечным сном — холодный, бездвижный и… никем не любимый.

— Надо полить песок святой водой, — объявила я. — Отойдите подальше, я буду читать особую молитву.

Мне не пришлось повторять — никто не пожелал находиться поблизости, когда я раскрыла книгу и, нахмурив брови, начала шепотом читать рассказ о Третьем море и его обитателях. Одновременно я поливала песок из небольшого стеклянного пузырька. Обойдя стол, я торжественно закрыла книгу и сказала:

— Пусть каждый подойдет к одной из песочных горок.

Помедлив, сэр Нимберт и Нантиль подошли к столу, заняв места, следом за ними поспешил Дилан, потом подтянулись Офельен и старшие конкубины.

— Сдается мне, что мы участвуем в неком фарсе, — сказал Дилан с издевкой. — Но если это тебя позабавит, Ги, пусть так и будет.

— Позабавит, — ответил дракон.

— Если только она не начнет творить колдовство, — сказала Ингунда вполголоса.

— Я не использую ваших методов, госпожа, — ответила я мягко, доставая сахар. — А вы выдаете себя с головой, пытаясь во всем разглядеть черную магию.

Ингунда прикусила язык, а снова обошла стол, зачерпывая серебряной ложкой сахар и насыпая его на песочные горки.