Монашка и дракон

— Распорядишься? — фыркнула Маризанда, оставляя канареек и проходя к креслу. — Скажешь — я приказала, — она села в кресло, закинув ногу на ногу, и тут заметила меня.

Теперь я могла разглядеть ее при дневном свете. Она была не так красива, как сестры-конкубины, и даже Нантиль, но, несомненно, выглядела впечатляюще. Все в ней — алые пухлые губы, пышные груди, оголенные немного больше дозволенного, крутые бедра — так и кричали о любовной ненасытности. Каждое ее движение было томным, чувственным, а от аромата тяжелых благовоний кружилась голова. Страстная ловушка, а не женщина.

— Подойди, — приказала она мне.

Я подошла и поклонилась.

— О, где это монахинь учат кланяться, как благородных дам? — засмеялась она, и дамы из ее свиты льстиво захихикали.

— Я не всегда жила в монастыре, — ответила я коротко.

— Да, мне уже рассказали, ты живешь не монастырскими правилами, — продолжала жена дракона. — Говорят, ты принимаешь дорогие подарки от моего мужа…

— Ваша светлость ошибается… — начала я.

— Ошибаюсь? А глаза-то у тебя накрашены! — она торжествующе указала на меня пальцем.

И правда, вчера я была так потрясена, что не умылась перед сном, а сегодня умыться попросту не успела — только освежилась, плеснув в лицо водой.

— Он подарил ей шкатулку с красками и драгоценными маслами, — встряла Ингунда.

— Не он, а милорд, девка, — прикрикнула на нее Маризанда и повернулась ко мне. — И у тебя тоже глаза накрашены, как я погляжу?

Ингунда только поклонилась в ответ, но Маризанду она уже не интересовала.

— Так мой муж подарил тебе краски для лица? — спросила она у меня нарочито любезно. — Это правда?

— Ваша светлость, это совсем не подарок… — попыталась я объяснить, но жена дракона хлопнула в ладоши, не дослушав.

— Сбегайте-ка за этой шкатулкой, я хочу сама на нее посмотреть! — велела она, и кто-то из молодых служанок тут же сорвался с места.

Ожидая ее возвращения, Маризанда смотрела на меня, по-змеиному улыбаясь.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать, миледи.

— Такая юная и уже умеешь кружить головы мужчинам?

— Миледи переоценивает мои способности.

— Вот как? Но вчера мой муж отнесся к тебе очень нежно, или мне показалось?

Она словно намеренно повторяла «мой муж, мой муж», причиняя мне почти телесную боль. Почему же мне так тяжело от этого? Какая мне разница, кому принадлежит дракон? Ингунде, ее сестре или этой пышнотелой женщине?

Не дождавшись ответа, Маризанда продолжала:

— Чем же ты его так очаровала? Я не вижу в тебе особой красоты… в отличие от некоторых, — тут она бросила полный презрения взгляд на конкубин, которые еще ниже склонили головы, демонстрируя покорность. — Или в монастыре обучают каким-то тайным штучкам? Как привязать мужчину?

— Простите, я не понимаю вас…

— Она околдовала милорда, — сказала Ингунда. — Она колдунья, миледи.

— Колдунья? — Маризанда окинула меня взглядом с головы до ног. — Это вряд ли. Слишком молода. Сколько ты сказала тебе лет?

Я повторила.

— И тебя зовут Виенн? — последовал новый вопрос.

— Да, миледи.

— Имя не для простолюдинки. Кто тебя так назвал?

— Моя матушка, миледи. Она была дочерью бедного рыцаря, — сказала я полуправду.

— И нищие мнят себя благородными, — фыркнула Маризанда. — Что ты делаешь с моим мужем?

— Простите? — я удивленно посмотрела на нее.

— Глаза опусти! — взвизгнула маркграфиня, схватив со стола блюдце и швырнув в меня.

[1] Маризанда — имя, образованное от латинского словосочетания «морская волна»

43. Морская волна (часть вторая)

Блюдце пролетело в четырех пальцах от моей головы и ударилось в стену, разлетевшись мелкими осколками. Конкубины наклонились еще ниже, слуги съежились, отступая, и только мне некуда было спрятаться, я так и осталась стоять перед Маризандой, но благоразумно опустила глаза, чтобы не раздражать ее еще больше.

Принесли шкатулку, и миледи безжалостно вывалила все содержимое на стол. Пробка из флакона с розовым маслом вылетела, и масло пролилось, благоухая, как райский сад.

— Не поскупился, — сказала Маризанда с деланным смешком, и желчно добавила: — Чем же ты заслужила такой щедрый подарок, Виенн? С усердием читала моему мужу по ночам псалмы?

Дамы из ее окружения услужливо захихикали.

— Это не подарок… — снова начала я, но замолчала, когда маркграфиня, потемнев лицом, потянулась за очередным блюдцем.

— И розовое масло, и кармин, — Маризанда отшвырнула коробочку с румянами. — А это что? — она вертела в пальцах щеточку на резной костяной ручке.

— Это чтобы причесывать брови, — пояснила я. — Чтобы волосок лежал к волоску. Если миледи желает, я могла бы и вас накрасить…

— Накрасить?! Ты за кого меня принимаешь, ничтожество? — прикрикнула она. — Взгляни, разве я нуждаюсь в красках?!

— Вы приказывали не поднимать глаз, миледи, — тотчас ответила я.

— Разрешаю посмотреть, важно произнесла она.

Мне ничего не оставалось, как посмотреть ей в лицо. Она была права — она не нуждалась в искусственных красках. Небеса одарили ее почти чрезмерной яркостью — и чернотой бровей и ресниц, и пламенным румянцем, и алостью губ.

— Так что, картинка не нуждается в художнике? — съязвила миледи.