Монохромный человек (СИ)

Черно-белый мир застывшего безмолвия и остывающих мертвых чувств.

И мир этой маленькой камеры был абсолютно враждебен привычному нам окружению.

Ненависть… Оголтелая, сокрушительная и уничтожающая ненависть смотрела на наш мир двумя глазами.

Черным и белым.

Я ступила внутрь комнаты. И сразу же почувствовала, как колкий лед пронзает стопу, пропитывает кровь.

Ледяное, жидкое чувство взобралось по венам вверх и растворилось в теле.

Я сделала второй шаг. То же чувство пронизывающих кожу стопы холодных влажных игл.

Пустота мертвеющей тишины дрожала и вибрировала вокруг меня.

Я осторожно, искоса взглянула на замершие, бесстрастные черно-белые лица охранников.

Я видела, как едва-едва вздымается грудь у ближайшего ко мне мужчины.

Но его взгляд был устремлен куда-то в абстрактную даль.

У остальных был такой же ничего не видящий взгляд.

Что заставило их сидеть вот так не двигаясь, едва дыша и даже не моргая? Что это? Гипноз?.. Внушение? Приказ?..

Меня окружал черно-белый мир.

Я буквально физические чувствовала насколько я чужая здесь. В этом ином мире двух цветов. В мире лишенном не только всех прочих цветов, но даже большинства чувств и эмоций.

Казалось их здесь тоже было только две. Два цвета. Два чувства. Две эмоции.

Черный и белый. Страх и безжизненное равнодушие. Ненависть и трепет.

Едва я сделала ещё один шаг, как волна воспоминаний навалилась на меня, сбивая с ног и поглощая мое сознание.

Я слышала смех.

Грубый, похабный мужской смех. Смех пьяных голосов.

В воздухе витал плотный запах табака. Звучала приглушенная музыка.

Я услышала женский плач, сдавленные крики и мужские ритмичные вздохи удовлетворения.

Когда я, наконец увидела происходящее я отшатнулась назад.

Это происходило буквально передо мной.

Совершенно голый мужчина, заломив за спиной руки девушки с черно-белым лицом тяжело двигал тазом.

Он подавался вперёд, сжимая ее запястья, с его губ рвался вздох наслаждения.

А девушка под ним стиснув зубы, кривилась от боли, давилась злыми слезами унижения.

Ее лицо было прижато к полу, она стояла на коленях, а руки были отведены за спину.

Она была без одежды. Её одежда неряшливой кучей лежала на полу, у кровати.

Сидящий на кровати другой мужчина с расстегнутыми штанами, допил банку пива и сообщил:

— Хватит тебе уже…. Дай мне… Я тоже хочу…

— Сейчас… — простонал первый и резко, с силой рванулся вперёд, толкнув девушку бедрами.

Она вскрикнула, задрала голову, из глаза с новой силой брызнули слёзы боли.

Я зажал рот обеими руками.

Я видела исказившее ее черно-белое лицо невыносимое мучение.

Мужчины поменялись. Теперь её тело беспомощно вздрагивало от толчков уже другого насильника.

А первый, присев возле её лица с издевкой погладил её по голове.

— Хор-рошая, больная девочка… — проговорил он ощерившись и выдохнул в лицо Ксении струю дыма.

— Ублюдки… — неожиданно для себя выдавила я с бессильной, слёзной злостью. — Да вы же… животные! Вы же… Вы же просто грязные скоты!..

Бесконечное горестное чувство сожаление душило меня, стискивало горло костяными пальцами высасывало воздух из моих легких.

Гудкова снова закричала, она рыдала под своим насильником. Её тело безвольно вздрагивало от толчков очередного подонка, терзавшего её тело.

Её глаза смотрели в пустоту, а дрожащие губы, что-то истово шептали… Что-то похожее на мольбу…

Воспоминание прекратилось. Опало и сползло с меня, точно мягкое невесомое покрывало с постели.

Я увидела самое жуткое, пугающее и болезненное воспоминание Ксении Гудковой.

Воспоминание о том, как пятеро здоровых мужиков измывались над ней, в угоду собственной прихоти и похоти.

Я стояла на коленях посреди черно-белой комнаты.

Сзади я слышала шепот доктора.

— А она всегда так себя ведёт?

— Это вас не касается. — ответил Стас.

Я закрыла глаза, тяжело сглотнула. Шатаясь, я поднялась.

Перед глазами ещё таяло перекошенное от боли и омерзения лицо Ксении Гудковой.

А в ушах стоял издевательский смех пятерых существ, называть которых мужчинами я категорически отказываюсь.

Второй раз за сегодня я сталкиваюсь с насильниками…

Когда наш мир успел так оскотенеть и изваляться в грязи таких пороков? Когда я пропустила этот момент?..

Глядя в пол, я вышла из черно-белой комнаты. Стас приобнял меня за плечи.

— Ника?

Я тяжело и долго вздохнула.

Затем посмотрела на доктора.

Я не была уверена, что он не знал…

— Доктор, в вашей больнице есть видео наблюдение? — спросила я холодно.

Шамов чуть вскинул брови.

— Разумеется!..

— А ночью оно работает? — не скрывая яда в голосе, спросила я.

— Н-нет. — промямлил доктор. — Мне объясняли в охране… Там… к-какая то… перезагрузка или что-то в этом роде… А что? Почему вы спрашиваете?

Я не сразу ответила, прежде смерив его презрительным взглядом.

Возможно я была не права, знаю. Возможно он ничего не знал и не подозревал, но… поверить в это было сложно.

— Стас… Можем отойти? — попросила я.

Мы не много отдалились от доктора Шамова.

Корнилов чуть наклонился ко мне.

И ему на ухо я пересказала, что увидела.

Лицо Стаса изменилось.

— Понятно. — буркнул он. — А я голову сломал, как она их всех в камеру то одновременно заманила…