Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме

Агностические настроения, «поддерживаемые» мировыми и гражданскими войнами, социальными революциями и экономическими кризисами, преобладают вплоть до середины XX века, когда становятся очевидными успехи научно-технической революции (НТР), сущность которой, как писали в советских изданиях, заключалась в превращении науки в непосредственную производительную силу. Так, электроника и новые композиционные материалы позволили создать продвинутые информационные технологии, высокоскоростной транспорт, ракетно-космическую технику, автоматизировать производство.

Не случайно, что в это время была предпринята очередная и вероятно последняя попытка открыть универсальные законы, объясняющие мир. Речь идет об общей теории систем и создании на ее основе кибернетики – науки об управлении системами. Основная идея была очень простой: если весь мир это система и состоит из систем – технических, биологических, человеко-машинных, социальных и т. д., то можно определить основные свойства, присущие всем системам, и вне зависимости от их природы целенаправленно воздействовать на них. Эта идея стала популярной не только в научном мире (множество исследователей в разных странах и научных областях, научные общества, монографии и периодические издания), но и в народе. Не зря Л. Гайдай, тонко чувствовавший пульс времени, включил тост про кибернетику в свой фильм «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика». Однако ни общая теория систем, изучавшая равновесные системы, ни появившаяся в последней четверти века синергетика, обратившаяся к системам неравновесным, в общем, не дали нам ничего существенно нового для самопознания, понимания общества и мира в целом.

В конце 1960-х годов снова наблюдается разочарование в науке, и эта тенденция сохраняется до сих пор. Во-первых, становится совершенно очевидным, что научно-техническое развитие влечет за собой целый ряд негативных и даже угрожающих последствий. Техногенные катастрофы, несмотря на все усилия специалистов, продолжаются, природные катастрофы прогнозируются с большим трудом, наука так и не может дать однозначных ответов на важнейшие вопросы современности, многие технологии и вещества сначала объявляются панацеей, а потом – серьезной опасностью. Что же после всего этого думать простому обывателю? Во-вторых, к середине 1970 годов темпы НТР заметно снизились, и в том числе потому, что человек-оператор в силу своей природной (биологической) ограниченности может управлять техникой лишь ограниченной сложности. Кроме того, усложнение техники снижает ее надежность. Поэтому современная техника, конечно, более удобная и «накрученная», но принципиально не отличается от техники сорокалетней давности. Сегодня ощутимый прогресс мы наблюдаем лишь в сфере информатики и связи[103]. В-третьих, социальные проблемы и войны видоизменяются, но никуда не исчезают. Современный международный терроризм сравним разве что с новой мировой войной. После недолгого перерыва возобновилось противостояние Запада и Востока. Современное состояние демократии вызывает разочарование у все большего числа людей. Кризисы перепроизводства сменились финансовыми кризисами, имеющими глобальный характер.

На этом фоне в 1960–70 годы развиваются имеющие агностическую направленность герменевтика, постпозитивизм, неорационализм и постмодернизм, приобретают особую актуальность междисциплинарные исследования неопределенности и риска. Программным для современного научного познания можно считать высказывание одного из основоположников рискологии Н. Лумана: «Будущее неопределенно, и потому есть риск. Свободного от риска поведения не существует»[104]. В том числе не свободны от риска ошибки и деятельность ученого, и тем более применение результатов этой деятельности на практике.

Что касается теории познания в целом, то в XX веке его основные направления (несмотря на богатую палитру различных и неоднозначно трактуемых теорий и школ) чаще всего определяют как сциентизм и антисциентизм. Сциентистсткое направление – позитивизм, прагматизм, философия техники, системный подход, структурализм и продолжающие традиции немецкой классической философии неокантианство, неогегельянство и марксизм – соотносится с гностицизмом, рационализмом и верой в научно-технический прогресс. Антисциентистское направление – многочисленные теории религиозной философии, философия жизни, феноменология, философская антропология, экзистенциализм, герменевтика и обсуждаемый нами постмодернизм – соотносится с агностицизмом, иррационализмом и опасениями по поводу научно-технического развития. На протяжении века эти направления сосуществуют и полемизируют между собой, но похоже, что, в конечном счете, антисциентизм все же побеждает.

В центре антисциентистского мышления находится человек, смысл его существования, возможности его свободной самореализации, а эти проблемы не имеют рациональных решений. Наиболее ярко антисциентистский тип мышления проявился в экзистенциализме, который приобрел наибольшую популярность в период с середины 1940-х до середины 1960-х годов.