Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме

Основоположником рационализма считается Р. Декарт, поэтому часто это направление по латинизированной фамилии его автора называют картезианским рационализмом. Картезианство возвращается к дедукции Платона, но, естественно, на более высоком уровне ее развития. Исходным пунктом познания, по Декарту, являются так называемые врожденные идеи, которые совершенно самоочевидны, ясны и непротиворечивы и составляют первопричины исследуемых явлений. Эти идеи формулируются на математическом (геометрическом) языке, математически же анализируются и затем проверяются на практике. Однако и эта методология не беспроблемна, и главная ее уязвимость – в адекватности выделения подлежащих исследованию идей, отчасти снять которую, по Декарту, можно, используя принцип радикального сомнения. Как видим, и рационализм не обходится без скептицизма.

В историческом споре между эмпиризмом и рационализмом особую роль сыграл И. Ньютон. Он подверг критике картезианство за надуманные «врожденные идеи», т. е. изначально выдвигаемые гипотезы о природе вещей. По Ньютону, любые предположения или утверждения должны обобщать экспериментальные данные и не выходить за пределы опыта. Такие предположения следует считать истинными или приближающимися к истине, пока не обнаружатся факты их уточняющие или опровергающие. Со времени разработки Ньютоном математического аппарата современного естествознания, прежде всего, классической механики и физики, его научный метод практически вплоть до новейшего времени стал преобладающим в науке. Этот метод предполагал редукцию сложных природных явлений к достаточно простым законам механического движения, что означало безусловную познаваемость мира и обеспечило мощный научно-технический прогресс.

В рассматриваемый период пик гностицизма приходится на эпоху Просвещения, мировоззренческие основы которой наиболее ярко выразили французские мыслители Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро и др. Просвещению были присущи культ разума, свободомыслие, рационализм (в широком смысле) на основе развития права, науки и образования. Однако к концу XVIII века тяжелые условия труда и быта рабочих вследствие промышленной революции в Европе и огромные жертвы французской революции породили идеи романтизма – культ природы («возвращение» к ней), отказ от холодного разума и интеллекта в пользу интуиции и фантазии, мифа и сказки. Не случайно переход к романтизму снова «повышает градус» агностицизма.

Понятие «агностицизм» было введено в научный оборот в последней трети XIX века английским зоологом Т. Г. Гексли (Хаксли), который таким образом охарактеризовал собственное мировоззрение. Сегодня под агностицизмом мы понимаем философские, теологические и научные теории, которые отрицают (каждая по-своему и в различной степени) наличие универсальных объективных оснований установления истины[90]. То есть к агностицизму можно отнести софизм, скептицизм, солипсизм, феноменализм и им подобные учения. С легкой руки Гексли наиболее влиятельными классиками агностицизма считаются Д. Юм и И. Кант, которые создали свои теории еще до возникновения самого этого понятия. Дело в том, что «новый скептицизм» этих авторов по сравнению со скептицизмом их предшественников носит не преимущественно онтологический («воздержание от суждения»), а преимущественно методологический характер.

Дэвид Юм – представитель эмпиризма и предшественник позитивизма в его классических и неклассических вариантах – полагал, что познание начинается с опыта, основу которого составляют перцепции (впечатления-восприятия), а затем опыт «обрабатывается» нашим разумом. При этом разум может достаточно свободно объединять (ассоциировать) и комбинировать данные опыта в различных сочетаниях их причинно-следственных связей, давать им различные интерпретации, а также создавать новые идеи с использованием фантазии. Но существуют ли критерии, позволяющие разуму с необходимостью выводить из одних фактов другие и таким образом формулировать истинные суждения? По Юму, такие критерии существуют лишь в математическом познании и формальной логике. Во всех других областях познания разум бессилен обосновать истинность собственных построений, не опираясь на опыт[91]. Разум считает истинными лишь привычные повторения (порядок) перцепций, что побуждает ожидать их и в будущем. Затем привычка переходит в убеждение, а убеждение – в веру в существующий порядок вещей. При этом мы не можем судить о том, в какой степени наш опыт соответствует реальности.

В дальнейшем идеи Д. Юма не остались без внимания постмодернистов. В частности один из гуру постмодернизма Ж. Делез в работе, посвященной, в том числе и Юму[92], рассматривает проблему субъекта с точки зрения многообразия его опыта в контексте «исходного природного порядка». В более широком плане учение Юма ознаменовало собой поворот к неклассической философии с ее культурологическим подходом к интерпретации реальности.