Монстр в ее постели

– По коду переговорю с Пашей, обсудим при подписании. Думаю, недели нам хватит, чтобы сделать все документы. Благодарю за доверие.

– Надеюсь, я не пожалею.

Когда телефон отключается, я выдыхаю.

Да, надеюсь, я тоже не пожалею.

– Все, твоя очередь, ромашка. Мне оттрахали мозги, а значит, баланс вселенной надо восстановить и… ты что, спишь?

Я осторожно убираю с лица Богдановой светлые локоны и да, она спит. Кажется, крепко и глубоко, потому что так притворяться с ее нервной системой невозможно. Она спит, удобно устроившись на подушке, а свободные пижамные шорты чуть съехали и обнажили плоский животик с соблазнительно светлой, нетронутой загаром, кожей.

– Эй! – Я трясу ее за плечо. – Подъем!

Но Дарья только сворачивается клубочком – ей холодно.

– Хорошо, будем считать, десерта мне не досталось. Но иди к себе! Я сплю один. Слышишь? Эй! Просыпайся и иди к себе! Иначе я тебя разбужу и трахну! Богданова!

Психанув, я притягиваю ее к себе, запускаю руку в мягкие и слегка влажные волосы. От нее приятно пахнет чем-то ягодным, то ли кремом, то ли шампунем. Губы, совсем нетронутые косметикой, так и тянет попробовать на вкус. И то, что она спит, даже заводит, потому что сейчас она совершенно расслаблена. Я почти касаюсь ее губ своими, когда понимаю, что что-то не так.

Мне слишком жарко, и дело не в возбуждении.

– У тебя что, температура?

Вместо страстного и горячего поцелуя я, как мама в детстве, касаюсь ее лба губами.

– Нихрена не понял, – честно признаюсь.

Но она горячая, это очевидно. Мне хочется расхохотаться в голос.

– То есть ты не просто мне не дала, ты еще и заболела? И отказываешься идти к себе? А мне где спать? В коридоре? На коврике в ванной? На раскладушке с твоей мелочью?

Я всегда сплю один.

Это правило. Закон. Я никогда его не нарушал.

– Прекрасно. Просто прекрасно. Я так понимаю, где у тебя запасные одеяло и подушка, ты тоже не скажешь, и мне придется тащиться в ту комнату?

Нет уж, спасибо. Последнее, что мне сейчас хочется – это под покровом темноты возвращаться в бывшую детскую, наполненную призраками прошлого. А еще заходить туда, где в одиночестве спит ребенок, как минимум неразумно. Кто знает, что на больную головушку покажется Богдановой?

Странное ощущение, лежать рядом с кем-то спустя столько лет.

Вообще таким, как я, положена койка в общей камере, но брат постарался сделать так, чтобы я сидел с комфортом, в одиночке. Чтобы вся специфика тюрьмы с ее иерархией прошла мимо, так и осталась где-то в ином мире. Деньги – мощный инструмент, и за годы я даже не потерял здоровье, в то время как иные становились ивалидами. Не считая парочки пневмоний и жесткого гайморита длиной в полгода я почти не болел. Но так и не осознал до конца, насколько соскучился по людям рядом.

Даже с Леной мы спали порознь. Она ценила уединение, я не был фанатом сна на краешке кровати. К тому же мы на сто процентов не совпадали ритмами: жена вставала после обеда и поздно ложилась, я же вставал рано и… тоже поздно ложился, что вряд ли добавляло мне дружелюбия.

Если вдуматься, я был не очень хорошим мужем. Хотя и у Лены не получилось стать образцовой женой.

Без подушки диван все равно удобнее, чем койка, на которой я спал до этого. Удивительно, но Богданова рядом меня совсем не раздражает. Я с интересом ее рассматриваю. Сегодня образ, выстроенный при знакомстве, разбился вдребезги. Малышка воспитывает брата с задержкой речи, делает маникюр и прячется от опеки. Складно врет про отца в Европе, мать якобы в командировке. Понимает ли Богданова, насколько хлипкая ложь? Кажется, да.

– Ты, похоже, подруга, тоже в жопе, – хмыкаю я.

Она вкусно пахнет. И она горячая, даже очень. Но спит спокойно и крепко, и я решаю не лезть. Чем я ей помогу? Сделаю компрессик и выдам таблеточку? Увы, но я далек от такого человеколюбия.

Закрыв глаза, я пытаюсь уснуть. Завтра с утра встреча, и на ней нужно быть собранным и адекватным. А потом, если Богданова очухается, я предприму новую попытку побыть мудаком. Иногда это приносит дивиденды.

Наутро я не сразу понимаю, почему лежу без подушки и одетый, но потом замечаю соседку. Сложно не заметить девицу, которая лежит у тебя под боком, ткнувшись носом в плечо. Ее ладонь по-хозяйски лежит у меня на груди, да и вообще процентов пятьдесят дивана совершенно свободны, потому что мы спим удивительно компактно. И хрен бы с ладонью и носом, но вот ножка, обнимающая меня как раз там, где красуется утренний стояк, конкретно так злит.

– Знаешь, ромашка, не возбуждай того, кому не собираешься давать, – бурчу я, выбираясь в утренний холод.

Но Богданова даже не думает просыпаться. Только отворачивается к стене и кутается в одеяло. Я давлю желание потрогать ее лоб и злюсь сам на себя. Тоже мне, нашелся папуля.

Хватит уже думать о члене и плясках вокруг него. Кофе, одеться – и чесать на встречу, без машины это не такая уж быстрая дорога. Машина. Да, машина нужна, пусть не прямо сейчас, но в ближайшее время. Слить на нее все средства глупо, но надо хоть что-то найти.