Монстр в ее постели

– Можно я посмотрю «Гарри Поттера» с попкорном? Пожалуйста, Даша! Еще не поздно! Можно? Или у тебя болит голова?

– Вань…

Язык с трудом ворочается, все внутри восстает против того, чтобы произносить это:

– Это комната Вадима. Давай посмотрим у нас с телефона, хорошо? И у нас нет попкорна…

– Включай, – командует Исаев. – И беги делай. С инструкцией справишься?

Ванька кивает, а я недоуменно смотрю на соседа.

– А попкорн у нас откуда? Принесли в подарок к виски?

Он внимательно на меня смотрит. Долго. Молчит. Потом невозмутимо принимается за мой недоеденный бургер и говорит в перерывах между укусами:

– Вот почему ты не можешь не гундосить, Богданова? Заказал попкорн. Собирался посмотреть какой-нибудь фильмец. Взял твоего малого в долю. Чего ты до сих пор боишься? Я, вроде, недвусмысленно намекнул, что меня интересует не мелкий пацаненок, а его сестричка.

Я краснею и поднимаюсь.

– Просто скажи «Спасибо, Вадим», – бурчит Исаев, и мне становится стыдно.

Я стараюсь вложить в голос максимум тепла:

– Спасибо, Вадим. Правда. У меня ни разу не получилось так порадовать Ваньку. Я… я отдам тебе деньги за ужин, скажи, сколько…

– Ну вот… – Вадим морщится. – Все ты, Богданова, портишь. И момент испортила. И соленые огурцы именно в твоем бургере. Как тебе на свете, вредине, живется? Куда ты собралась?

– В ванную! – закатываю глаза. – Можно мне туда сходить или я снова все испортила?

– Ладно, на этот раз иди одна, но только потому что трахаться после острого соуса противно. И в некоторых позах даже слегка опасно.

– Чувствуется богатый опыт.

– Чего там твой цыпленок притих? У тебя хоть есть микроволновка?

– Он… – Я замираю. – Он, наверное, не может прочитать. Ваня плохо читает, я ему помогу… сейчас…

– Сам разберусь. Иди в свою ванную.

И я снова умываюсь, причесываюсь, чищу зубы и наношу на лицо крем. Потом надеваю чистую пижаму, стараясь не думать о том, что закидываю черную в стирку с легким сожалением. Я вообще не думаю о Вадиме. Не думаю!

– Почему-у-у все так сложно, – шепчу я, прислонившись лбом к зеркалу.

И когда уже меня отпустит проклятая простуда?!

Когда я возвращаюсь, шторы уже плотно задернуты, на экране – вступительные титры, а комната наполнена ароматом горячего попкорна. При виде сияющих абсолютным восхищением глаз Ваньки хочется забиться под диван и скулить. Я обещала ему кино с попкорном… а мечту исполнил человек, которого я назвала монстром.

Я забираюсь в постель, стараясь не думать, как странно и буднично это выглядит. Словно мы семья, собравшаяся перед телевизором. Ванька на подушке на полу в обнимку с миской, попкорном и колой. Вадим со стаканом виски. Я с чашкой мятного чая и баночкой меда. В безопасности. Не одна.

Во время светлых сцен, когда экран освещает Исаева, я украдкой его рассматриваю. Удивительно, как причудливо работает воображение: сейчас он совсем не кажется мне жутким. Пожалуй, встреть я его на улице, никогда бы не подумала, что за довольно красивой внешностью скрывается страшное прошлое.

А еще на его запястьях – это поражает особенно сильно – следы. От наручников? Разве так бывает? Но при виде едва заметных чуть розовых полосок у меня почему-то сжимается горло. От жалости? Или это какой-то инстинктивный страх, напоминание, на что способен мужчина, который может казаться почти героем?

Когда он дремлет, откинувшись на спинку, я украдкой провожу пальцем по шраму, чтобы убедиться, что это не игра света и не шутки воображения.

Меня словно бьет током от прикосновения к загрубевшей горячей коже. Я быстро делаю вид, что сплю, но сердце стучит так, словно собирается вырваться из груди на свободу.

Ужасно хочется узнать, как он получил шрамы.

Но я никогда не решусь спросить.

Вадим

– Да вы, блять, издеваетесь, – бурчу я, едва открываю глаза. – Мне на балконе теперь жить, или что?

Хотя не в моем положении возмущаться, я сам разрешил Богдановой спать в гостиной. А ее мальчишка отрубился перед телеком и кое-как заполз к нам в ноги. Остается только мстительно надеяться, что он хоть пару раз получил чьей-нибудь пяткой. Что вряд ли: пацан спал крепко и сладко. На его улице почти в прямом смысле перевернулся грузовик с пряниками: сначала накормили до отвала всякой гадостью, а потом еще и уснули, забыв выгнать от экрана. Интересно, во сколько он сдался?

Я лично отрубился первым, потому что благодаря кое-кому встал в шестом часу утра и весь день думал, как бы не сдохнуть. Стыдно признаться даже себе, что любопытная Богданова буквально усыпила меня своими поглаживаниями. Она как любопытная зверушка ощупывала шрамы, и оказалось, что это довольно приятно. Мягкие горячие подушечки пальцев прикасаются к загрубевшей и слабочувствительной коже.

Обычно люди стыдливо отводят глаза при виде шрамов. Я так старался не шевелиться, чтобы не спугнуть Дашу, что не заметил, как уснул. Потом заснула и болезная соседка, а ребенок, вволю наевшись попкорна и насмотревшись телека, пристроился с краю.

Как теперь из них бы так вылезти?