Монстр в ее постели

Однажды все это придется закончить. Я не собираюсь создавать семью или влезать в отношения. Не буду примерным мужем и заботливым папочкой. Было бы честно дистанцироваться от Богдановых, не давая им ложную надежду на то, что я могу быть нормальным, но ресурса на это просто нет. Я пытаюсь убедить себя, что они, привыкшие быть вдвоем, не ждут от меня тепла, но прекрасно знаю, что это неправда. Это единственная ложка дегтя в том, что меня сейчас окружает.

Я позволил им думать, что я не монстр, но бояться меня для Даши было бы проще и удобнее.

После обеда, плавно перетекающего в ужин, ребенка снова сажают за уроки.

– Бери телефон, скачивай задания и сделай хотя бы два. Скоро в школу, наставят тебе там двоек.

Да. Скоро в школу. Если мой тест отрицательный, скорее всего и у Богдановой тоже. Хотя то, что его делают так долго, напрягает. Если положительный, нам продлят карантин? Или отдувается тот, кто заимеет модную болячку, а невинные не пострадают?

– О чем ты думаешь? – спрашивает Даша.

– Так. Обо всякой ерунде. Когда нас выпустят и все такое. Будут ли положительные тесты. И если да, то сколько денег я потеряю, не попав на форум. И какое платье ты туда наденешь. А еще что скоро зима, и надо бы купить зимнюю одежду, а я ненавижу ее выбирать. И во что бы такое сыграть, и съесть ли еще чебурек, пока горячие.

– Вот это каша! – хихикает Богданова. – И как это умещается в твоей голове.

– Ты не поверишь, что там умещается еще.

Жаль, при ребенке нельзя шутить, что голова-то еще ничего, вот в штанах…

Ладно, у нее забавный брат, но иногда его присутствие дико бесит. Как сейчас, например, когда мы сидим на диване и едим один чебурек на двоих, отрывая теплые кусочки теста с мясом прямо руками. Даша облизывает пальцы, и это выходит у нее так сексуально и в то же время невинно, что в штанах у меня не помещаются не только мысли, но и чувства. Низменные и примитивные, конечно, но зато очень искренние.

– Я вот думаю, – говорю я, – как они проверяют, что мы сидим дома?

– Ну я ведь фоткаюсь и отправляю фото через приложение. Так и проверяют.

– А если сделать фоток заранее?

– А геопозиция?

– Отключить. Думаешь, они за тобой следят через спутник?

– Ты к чему сейчас?

– Давай ночью погуляем?

– А если кто-то узнает?

– А мы тихо. Как мышки. Выключим везде свет, тихо-тихо прокрадемся, погуляем полчасика – и домой. Приложение же ночью тебя не дергает.

– Я даже не знаю… А если штрафанут?

– Да ладно, там штраф-то. Я хочу гулять. Малой, гулять хочешь?

Этот, кажется, рад любой движухе. Понятия не имею, зачем тащу их на улицу, но мне вдруг очень хочется похулиганить. К тому же лично мне не грозит никакой штраф, я официально не больной. А если прилетит Богдановой, я готов взять на себя ответственность за финансовые неприятности. У нее все равно нет из-за меня работы.

А завтра я добуду вина и хорошего сыра. И еще на шаг стану ближе к пропасти.

– Даша! – вдруг восклицает мальчонка. – Тебе письмо пришло! У тебя тест отрицательный!

Ну вот, что я говорил? Не нравится мне этот пацан.

Хочется верить, что воображение со мной не играет, и на лице Богдановой действительно мелькает разочарование. Потому что я определенно чувствую себя так, будто кто-то отобрал вкусную конфету.

– А тебе пришел, Вадим? – интересуется эта непосредственность.

Я делаю вид, что лезу в смартфон.

– Да, пару часов назад пришел. Отрицательный. Поздравляю нас. Мы не модные, зато здоровенькие. Так что, гулять идем?

Богданова виновато опускает голову и качает ею.

– Завтра Ваня пойдет в школу. Ему надо спать.

– Вот ты яжмать занудная, – бурчу я.

И малой со мной совершенно согласен. Но опекунский долг в ней сильнее романтики, жажды приключений и даже сильнее страха передо мной, если он вообще остался.

Настолько сильнее, что когда утром Богданова не способна подняться, чтобы отвести ребенка в школу, как-то так получается, что это делаю я.

Просто прекрасно.

***

Сквозь сон я чувствую, как кто-то меня трясет. Организм давно приучен просыпаться по первому слову, и уже через секунду сна нет ни в одном глазу. Зато здоровой утренней злости – хоть отбавляй.

– Ромашка, если хочешь будить меня в такую рань, буди минетом, а не нытьем. Что у тебя стряслось?

– У меня температура. Снова.

– И амнезия. Ты забыла, где лежат таблетки?

– Ване нужно в школу. У него больше нет законной причины оставаться дома.

– Все еще не улавливаю, причем тут я. У меня эта причина есть – я давно закончил школу!

– Отведи его, пожалуйста, – вздыхает Богданова.

– Ты серьезно?

– Я ОЧЕНЬ тебя прошу, Вадим. Мы можем договориться.

– Да иди ты в жопу, – бурчу я. – С тобой договариваться – только тратить нервные клетки. Даже удивительно, что ты просишь меня, а не сама чешешь с температурой по лужам в школу.

– Я пыталась, – признается Даша, – но закружилась голова и я едва не упала. Ванька сказал, что либо он пойдет в школу с тобой, либо один. Наотрез отказывается верить, что я нормально себя чувствую.

– Ну да, грохнуться в обморок – очень нормально.

– Вадим! Пожалуйста! Я знаю, что ты хороший человек. Может, где-то в глубине души, но хороший.