Монстр в ее постели

– А ты – долбанутая яжмать. На улице дубак! Дождь! Слякоть! А ты выгоняешь – ладно ребенка! – еще и меня. Ладно, отведу спиногрыза в этот пиздец, именуемый школой, но взамен ты оставишь его дома, пойдешь со мной на форум и ни разу – слышишь? – ни разу не заистеришь, как же деточка тут один. Понятно?

Интересно, что победит? Вбитое в голову «школу пропускать нельзя» или страх оставить первоклашку одного?

Я слишком плохо знаю людей. Форум – он где-то там, далеко, угроза призрачна. А пропуск вот он, еще минут тридцать – и превратится в грозную букву Н в журнале.

– Идет! – быстро говорит Богданова. – Собирайся!

Все время, что я одеваюсь, недовольно бурчу. Как вообще так вышло, что недавно она готова была вызвать участкового, ОМОН, юристов и бригаду «Спортлото», чтобы выселить меня к чертям, а теперь я провожаю ее брата в школу. И не боится ведь. Удивительная девица, только сейчас ее удивительность слегка подбешивает.

На улицу мы выходим совершенно одинаковые: взъерошенные, сонные, голодные.

– Чего, думал, что не рискнет и останешься дома?

– Ага, – вздыхает Ваня.

– Не свезло. Сколько там у тебя до школы? Пошли хоть кофе добудем.

По дороге к школе, через сквер, мы на ходу едим по круассану и кофе. У малого самый слабенький, с молоком, а мне, кажется, налили эспрессо в стакан для пива. Во всяком случае я взбодрился.

– Вадим… а тебе Даша нравится?

– Дурацкий вопрос. А что?

– Ничего.

– Она что-то говорила? Спрашивала?

– Нет! – качает головой пацан и я сразу понимаю: врет.

Но расспросить не успеваю, мы оказываемся в толпе разноцветных, орущих, матерящихся, скачущих и дымящих вейпами детей всех возрастов. Охренеть, как изменилась школа. Думается, отец бы выпорол ремнем, если бы нашел у меня вейп, хотя вряд ли он вообще знал, что это такое. А здесь многие и не стесняются, только прячут. Если на горизонте вдруг показывается учитель.

– Не кури, сдохнешь рано, – зачем-то сообщаю Ивану я.

– Я и не курю.

Мы заходим в школу. Странное ощущение. Мне все время кажется, что на меня пялятся. Как будто все эти мамашки телепатически чувствуют: я здесь лишний. Понятия не имею, что делать, да и вообще не нанимался работать папочкой.

– Ладно, малой, миссия выполнена. Дальше давай сам. Пора становиться мужиком. Во сколько тебя забрать? Хотя эта сейчас наглотается таблеток, да прискачет…

Иван будто не слушает, он смотрит на что-то у меня за спиной. Оборачиваясь, я ожидаю увидеть кого угодно: компашку школьных хулиганов, девочку мечты, пьяного трудовика или однополую парочку родителей. Но вижу лишь молодую женщину, направляющуюся к нам.

– Вадик! Уходи! – испуганно говорит Ваня. – Это Виктория Дмитриевна! Уходи быстрее!

Не знаю, чем так страшна Виктория Дмитриевна, и кто это вообще, но замираю, как герой ужастика перед неведомой инопланетной ебаниной, мать ее. Аж самому от себя тошно. Ненавижу школу.

– Доброе утро, Иван. Доброе утро, я так понимаю, Сергей?

«Здрасьте, Ебанина Дмитриевна», – чуть было не ляпаю я.

Кто у нас Сергей и почему я – это он? И чего так испугался Ваня? Может, Сергей – хахаль Богдановой, которого она скрывает? Если так, то хахаль так себе, потому что я бы на его месте набил себе морду.

– Хорошо, что вы зашли, Сергей. Давно хотела с вами познакомиться. Меня, признаться честно, тревожит ваше отсутствие в жизни Вани. В школу его приводит сестра, забирает сестра, в чате общается сестра, на собрания ходит сестра. Вы вообще участвуете в жизни сына?

– А-а-а… – доходит до меня.

Ебанина Дмитриевна решила, что я – отец Богдановых.

А вот это обидно. Старость – это когда девушку, которую ты надеешься трахнуть, принимают за твою дочь.

– Что а-а-а? – хмурится училка.

– А-а-а…

Что я? Понятия не имею, что я. Пацан вон заходит к ней за спину и умоляюще складывает ладошки.

И как выкручиваться? Училка – стервь первостатейная, по ней сразу видно. Вряд ли она успокоится, если я дам ей на шторы.

Вдруг мне приходит интересная мысль.

– Говорю, так это вы та самая учительница, из-за которой мне пришлось прервать командировку, потому что на моих детей спустили опеку?

Она явно не ожидает такого напора.

– Я…

– Что вы? – почти передразниваю ее. – Вы понаблюдали за ребенком меньше двух недель, сделали какие-то там выводы, вынесли мозг Дарье, ребенку, написали кляузу в опеку, развели какую-то буйную деятельность. Мне пришлось прервать работу, вылететь домой, разбираться с вашей опекой. В чем проблема, могу я узнать? Ребенок плохо учится?

– Нет, Ваня в целом все успевает…

– Дерется?

– Ну так…

– Ну как?

– Не замечала.

– Плохо одет? Болен? Несчастен? Рисует мертвых котят в черной тетрадочке?

– Нет, что вы.

– А я рисую! – отрезаю я. – Деньги. По-вашему. Как раз хватает летать туда-сюда и разбираться со слишком деятельными педагогами. Что именно сподвигло вас звонить в опеку? Ребенок забыл дома завтрак? А вы ничего дома не забыли, голову например?

Всегда мечтал это сказать!

– Мне показалось, Дарья умалчивает об атмосфере в семье. И Ваня растет без присмотра.