Монстр в ее постели

– Я побыл взрослым, когда не стал пинать кресло мелкого поганца рядом в ответ. Лимит исчерпан. А ты можешь прерваться на пару минут?

– Зачем? – Я хмурюсь и слегка краснею, думая совсем не о том, о чем стоит.

– Для этого мне пары минут мало. Я дико хочу спать, рейс переносили трижды. Ненавижу лоукостеров и день, когда отпадет необходимость ими летать, отмечу грандиозной пьянкой. Мне надо пару часов, чтобы превратиться в человека. Но надо поздравить твою мелочь. Я привез ему подарок.

Он машет небольшой блестящей коробкой, и я возмущенно фыркаю. На верхней полке лежит мой подарок: набор лего. Ради него я рискнула и все время, что Исаев был в отъезде, брала клиенток. Но всякий лего меркнет в сравнении с планшетом.

– Так нельзя!

– Почему?

– Он маленький!

– Нормальный. Он хорошо обращается с твоим смартом. Не будет отбирать у тебя, чтобы посмотреть киношку.

– Это слишком дорого!

– Эй, это не айпад, просто планшет.

– Я купила ему конструктор! Конструктор, Вадим! Нельзя вот так дарить ему дорогие подарки!

– Поэтому я и говорю сначала с тобой. А мог бы ввалиться и радовать с порога. Подарим как общий. Планшет и конструктор, кстати, покажи конструктор. Мне будет интересно?

– Но мы не покупали его вместе!

– И что? Мне что теперь делать?

– Я пойду вечером в магазин и куплю киндер. Ты подаришь то, что обычно дарят соседи: небольшую шоколадку с игрушкой.

– Ага, сосед, который трахает его сестричку.

– Вадим!

– Что? – Он в сердцах бросает планшет на стол. – С тобой было проще, когда меня не волновали твои страдашки. Могу вернуться к настройкам по умолчанию. Я спать. Изволь обеспечить в ближайшие пару часов тишину.

– Вадим… Я не хочу тебя обидеть!

Он делает жест рукой, давая понять, что услышал, и уходит, оставляя меня наедине с недоделанным тортом, новеньким планшетом и желанием разреветься. Ну почему я не могу промолчать?! Почему я так бестолково пытаюсь быть правильной, что надоела всем вокруг до оскомины?

Следующие два часа я хожу по кухне кругами, что не приближает меня к финалу подготовки. Ванька спит, обложившись учебниками. Он лишь высунул любопытный нос, когда Вадим хлопнул дверью, но быстро сообразил, что сейчас не лучшее время для общения. Теперь у меня в квартире сонное царство, а я не могу даже усидеть на месте.

Наконец часы показывают ровно два часа с того момента, как Исаев ушел, и я крадусь в комнату.

Странное разрывающее изнутри противоречивое чувство: части меня хочется гордо отвернуться и сказать, что вообще-то он не слишком щадил мои чувства, когда отобрал у меня комнату, кабинет и постель, так с чего я должна принимать его заботу теперь? Другой части стыдно. Я не умею доверять людям и не хочу учиться. По крайней мере не с Вадимом. Он – последний человек, которому стоит верить, и по иронии судьбы именно к нему меня тянет.

Я аккуратно заглядываю в комнату. Там полумрак, Вадим задернул шторы. Сам он спит на диване, закинув руки за голову, прямо в джинсах, сняв лишь рубашку. Вместо того, чтобы успокоиться и не приставать к человеку после самолета, я зачем-то лезу в шкаф, за подушкой и пледом. И пытаюсь провернуть невыполнимую миссию: засунуть подушку под голову Исаева. Не разбудив.

Какая же она у него тяжелая! То ли умная, то ли чугунная…

– А я думал, ты решила придушить меня во сне.

Я ойкаю. Оказывается, он не спит, и несколько минут с интересом наблюдает за моими жалкими потугами.

– Ты мог бы расправить постель.

– То есть ты пришла предъявить, что я неправильно сплю?

– Нет, – виновато вздыхаю. – Я пришла извиниться. Я знаю, что ты хотел порадовать Ваньку.

– И тебя это злит.

– Не злит. Пугает. Ты ему нравишься. Ты взрослый, крутой, много всего знаешь. Я не говорила, но Ваня наверняка знает о твоем прошлом, он не глупый и многое слышит. И даже это его не пугает, а скорее интригует. Ты для него герой. И все эти покупки, игры. У Вани никогда такого не было. Теперь ты для него – праздник, любимый сосед и приятель. А я – злая старшая сестра, которая заставляет делать уроки, упражнения и запрещает долго играть в приставку, хотя не имеет на нее никаких прав, ведь покупали не ей.

– Ты преувеличиваешь. Ваня тебя любит.

– Знаю. Но это другое. Мы долго притирались друг к другу и выстраивали режим. Ваня переживал, когда мама с папой развелись и разъехались. Ты…

Я с трудом заставляю себя это произнести:

– Однажды уйдешь. Мы снова останемся одни, и все повторится. Я не могу заменить ему маму, и я не смогу конкурировать с другом.

Кто бы мне сказал, что через несколько месяцев после того, как Исаев ввалился в квартиру, я буду вот так сидеть рядом и признаваться в том, в чем не люблю признаваться даже себе.

– Ты права, – после долгой паузы отвечает он, – однажды я уйду.

Во мне что-то переворачивается, хотя мы всегда это понимали, оба.

– Я не тот человек, который будет заводить семью из рекламы майонеза. История, когда бывший преступник влюбляется в хорошую девочку и воспитывает ее брата – это для телеканала, а не для меня. Поиграв в семью однажды, я не полезу в это дерьмо снова.

Он протягивает руку, накручивает на палец прядь моих волос.