Монстр в ее постели

– Когда вернемся в город, я предложу тебе съехаться снова. Куплю дом, сдадим твою квартиру. Будем жить вместе, заниматься сексом, отбиваться от неприятностей. Без планов на будущее. Без обязательств. Без мыслей о том, к чему это все приведет. Без планов на детей.

Я беру ее руку, рассеянно глажу запястье.

– Сначала я думал просто предложить тебе жить вместе. Без вот этого вот эгоистичного уточнения. Но подумал, что ты слишком хорошая, чтобы тебе врать, Даш. Я не способен создать семью, да и вам такая семья не нужна. Но я не хочу разъехаться после каникул, как будто между нами ничего и нет. Поэтому говорю обо всем честно и… ты можешь сделать любой выбор. Даже немедленно отсюда уехать, обозвав меня придурком. Но я все же надеюсь, что ты этого не сделаешь, потому что я ни разу еще не праздновал Новый Год вот так.

Она долго молчит. Так долго, что я успеваю обругать себя последними словами. Не мог приберечь разговор на другой день? Не мог не портить ночь? Обязательно было предлагать ей потрахушки без будущего вот так, сейчас, когда вам обоим хорошо?!

– Почему?

– Что почему? – Я хмурюсь.

– Почему ты считаешь, что не создан для семьи?

– Ты знаешь.

– Нет. Дело не только в статье, превышение самообороны – не такое уж пятно, особенно когда работаешь сам на себя, ты ведь не учитель! Но мне нужна причина. Я хочу услышать причину.

– Артем ведь рассказал тебе его версию, да? Что я застрелил любовника жены в порыве ярости?

Даша кивает, стыдливо отводя глаза. Ей неприятно, что я напомнил об Артеме.

– Отчасти это правда. Лена действительно обвинила его в изнасиловании, только не совсем так, как подавалось в суде. Она позвонила, рыдала, сказала, что какой-то там ее знакомый не выпускает ее из квартиры, что он заманил ее обманом. И я, разумеется, поехал туда. Завязалась драка, этот мудак выхватил ствол, который получилось отобрать, тогда идиот вытащил нож, и я его застрелил. Потом был суд, где Лена представила все так, словно я в порыве ревности влетел в квартиру, избил ее любовника, а затем вытащил его ствол и убил. Мужик оказался кем-то из органов, и я заехал надолго. Когда вынесли приговор, брат вовремя подсуетился. Для начала на пару с моей бывшей женой отжал фирму. Потом организовал мне одиночную камеру, чтобы не было связи с внешним миром. А потом доходчиво донес всю ситуацию до отца, которого я пытался оградить от процесса. У него уже был один инфаркт, и второго он не пережил. Узнал приговор и на следующий день умер. Брат продал все, что осталось после отца. Квартиру, какие-то вещи. Вычеркнул меня из жизни – и на этом все.

Мы никогда не ладили, но я до сих пор не понимаю, в какой момент все пошло не так? В какой момент из соперничающих братьев мы превратились врагов? Мне кажется, в тот момент, когда я узнал, что отца больше нет, и он умер, считая меня убийцей. Но на самом деле для Артема все случилось гораздо раньше. Только я был слишком занят собой, чтобы заметить.

Слишком занят, чтобы понять, что женился на суке.

Слишком занят, чтобы распознать в родном брате врага.

Слишком занят, чтобы быть хорошим сыном.

– А как доказали самооборону? – спрашивает Даша.

– Повезло с адвокатом. Сначала я работал с тем, которого нашел брат, и он в прямом смысле меня закапывал. Вся стратегия защиты заключалась в том, что я признаю вину, сокращаю всем работу и, возможно, получу не пятнадцать лет, а двенадцать. Я отказался от его услуг и получил адвоката от государства, или какие там правила… и он неожиданно начал копать. Правда я, разумеется, ему все же платил, но… в доме, где все произошло, были камеры. На одну из них и попал момент убийства. Выстрел было видно плохо, а вот нож – отлично. Поэтому судья решила, что я все же защищался, пусть и с летальным исходом для мужика. И с учетом срока в СИЗО, а потом в тюрьме, наказание я отбыл. А дальше ты знаешь. Вот так.

– Мне жаль твоего отца. Не думаю, что он верил, что ты убийца.

– Почему?

– Он тебя любил. Любящий родитель всегда будет на стороне ребенка. Возможно, он не знал правды, но точно знал, что ты хороший человек.

– Ты слишком добрая для этого мира, ромашка.

– Или глупая.

– Я этого не говорил.

Она украдкой вытирает слезы, которые меня поражают. Плакать из-за меня?

– Эй, не расстраивайся. Все давно закончилось. Мне не стоило ехать туда, надо было вызвать полицию. Ну или хотя бы не ввязываться в драку. Я сглупил, поплатился, но счета давно закрыты. Хотя определенное пятно на репутации уже не стереть.

Мы смотрим в окно. Там прекратился снегопад, тучи разошлись и обнажили усыпанное звездами небо. Яркая луна осветила верхушки елей, и снег вокруг заискрился.

– Но ведь тот человек… которого ты застрелил… он все же угрожал твоей жене?

Я долго молчу прежде, чем ответить.

– Нет. Она спала с ним добровольно.

– Тогда зачем она позвонила?