Монстры, химеры и пришельцы в искусстве Средневековья

Но главной задачей художника в этой грандиозной работе было показать тлетворные последствия чувственных удовольствий, к которым стремится человек. Это послание Босх зашифровал в отдельных деталях: любовники, уединившиеся в створках мидии, кажется, уже не никогда выберутся оттуда. Некоторые другие участники оргии оказываются заключены в фантастические конструкции из цветов, ягод, прозрачных пузырей, откуда нет выхода. Стеклянная сфера, в которой предаются ласкам любовники, и стеклянный колокол, укрывающий трех грешников, вероятно, иллюстрируют нидерландскую пословицу: «Счастье и стекло – как они недолговечны». Обращение к нидерландскому средневековому фольклору существенно помогает считывать вложенные Босхом послания. Было установлено, что изображенные на панелях фрукты, животные, экзотические конструкции являются эротическими символами, вдохновленными популярными песнями, поговорками и жаргонными выражениями времен Босха. В частности, фраза «срывать фрукты» (или цветы) для человека той эпохи служила эвфемизмом для сексуального акта. Сюжеты триптиха должны были насторожить человека и откровенно намекнуть на опасности, которые таят в себе пороки и излишества. Однако эти намеки выглядят еще довольно невнятно по сравнению с тем, что ожидает зрителя в правой части триптиха.

На правой створке разворачивается картина адских мучений грешников, которые еще недавно предавались наслаждениям в саду. Это их чудовищная расплата за все мирские удовольствия. Правая часть триптиха нередко именуется «музыкальным адом» из-за изображений инструментов, использованных здесь самым изощренным образом: на арфе распят грешник, а ниже лютня становится орудием пытки другого, лежащего под ней «музыканта». У него на ягодицах можно разглядеть нотный стан с партитурой. Начертанную там мелодию исполняет хор проклятых во главе с «дирижером» – отвратительным розовым монстром с рыбьей мордой. На дальнем плане полыхают и взрываются дома, озаряя вспышками пламени темный фон. Кажется, что изображенные там багряные озера наполнены не водой, а кровью. В этом хаосе глаз выхватывает отдельные эпизоды пыток, а от всматривания в детали становится жутко: вот заяц с охотничьим рожком и гарпуном наперевес держит привязанного к нему вниз головой грешника, из живота которого полыхает пламя. Рядом чудовища пожирают грешника, вонзая свои острые зубы прямо ему в горло. Мир перевернут вверх дном. И заяц, желанная добыча охотника, в мире Босха становится палачом. Хаос ада не подчиняется традиционной логике, а повседневные предметы становятся в нем орудиями для мучительных экзекуций, они масштабируются, становятся по-настоящему гигантскими и устрашающими.

В этом сюрреалистической круговерти, однако, некоторая символика остается постоянной и понятной даже современному зрителю. Так отрубленное запястье, прибитое огромным ножом к какому-то диску, очевидно принадлежит игроку, ведь два пальца на нем продолжают держать игральные кости. Это символ тяжелой расплаты за тягу к азартным играм. Но есть и более тонкие отсылки. Два гигантских уха, скрепленных друг с другом острой шпилькой, зажимают между собой длинное лезвие. С одной стороны, по своей форме они, очевидно, указывают на фаллический символ, но есть и другое истолкование. Этот образ может восприниматься и как намек на глухоту человека, не способного внять словам Святого Писания: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Лк 14:35). Начертанная на лезвии ножа буква «М» – еще один загадочный символ на картине. Служит ли она для обозначения слова «мир» (на латинском языке mundus), указывает ли на имя Антихриста (чье имя, согласно некоторым средневековым пророчествам, должно было начинаться с этой буквы) либо отсылает к чему-то еще – вопросы, которые до сих пор мучают исследователей.

На переднем плане в правой части «адской» створки находится один из самых заметных образов – сидящий на высоком стуле демон с синим туловищем и птичьей головой. Он запихивает себе в пасть обнаженные тела грешников и, «переваривая» их, извергает наружу через огромный пузырь с круглым отверстием внизу, который выполняет, вероятно, функцию чрева. Эти тела попадают в темную яму, заполненную нечистотами. В нее же испражняется монетами грешник-стяжатель и туда же изрыгает съеденное обжора. Рядом с подножием дьявольского трона сидит обнаженная женщина, на груди у нее – жаба, символизирующая алчность. Она смотрит на свое отражение в зловещем зеркале, закрепленном на задней части зеленого древоногого демона. В Средние века считалось, что именно похоть и скупость порождают все другие смертельные грехи.