Мор

Я не могу удержаться и смеюсь. Встаю и, обойдя стул, подхожу к Мору. Он смотрит на меня – глаза яркие и, пожалуй, слегка беспомощные. Должно быть, алкоголь действует на нас обоих.

Наклонившись над его плечом и стараясь не думать о том, какое у него красивое тело (фу, как не стыдно, Сара, у него даже раны еще не зажили), я кладу пальцы на его руку с вилкой.

– Что ты делаешь? – Мор удивленно косится на наши сплетенные руки. В его голосе проскользнула какая-то нотка…

– Поворачивай вилку, вот так, – я медленно вращаю кистью. – Теперь поднимай.

Я поднимаю вилку с намотанными на нее макаронами.

– Вот так это едят.

Его лица мне не видно, а он молчит. Поэтому я возвращаюсь на свое место с ощущением, что преступила границу. Это странно, если вспомнить все, через что нам с ним пришлось пройти вместе.

Мор осторожно кладет в рот немного спагетти. Если бы ждала удивления или хоть какой-то реакции, то была бы разочарована. Он просто хмуро жует, опустив глаза в тарелку.

– Я не должен есть это.

Я даже не пытаюсь спросить почему. И так понятно – очередной задвиг на тему «человеческих пороков». Думаю, он выбирает трудный путь, доказывает себе, что дух всадника силен, даже если плоть немощна.

Кстати о всадниках…

– А где трое других? – спрашиваю я. Это один из проклятых вопросов, которые мучают человечество – где остальные три всадника. Предположить, что они куда-то сгинули, было бы глупо – если существует Мор, значит, есть и другие.

Мор долго сверлит пасту взглядом и начинает, наконец, крутить вилку в тарелке.

– Мои братья пока спят, – говорит он, сосредоточенно поднося ко рту очередную порцию.

Спят?

– Хм, а когда они проснутся?

Он не поднимает глаз.

– Когда придет время.

И как это понимать? Даже нетрезвым, Мор все равно умудряется давать уклончивые ответы.

Несмотря на чувство вины за то, что попробовал еду и выпивку, всадник даром времени не теряет и быстро уписывает спагетти вместе с большей частью бурбона.

В плане выпивки я заметно отстаю от Мора. Кто-то презрительно назвал бы меня слабым звеном. Да, мне много не нужно, предпочитаю растягивать удовольствие.

Я откидываюсь на спинку стула.

– После того, как вы пришли сюда, на Землю, ты тоже спал?

Как ни крути, он пропадал где-то целых пять лет.

Мор кивает, отодвигая тарелку.

Мне хочется спросить, где же это он дрых целых пять лет так, что никто его не заметил?

– Зачем вообще было спать?

Зачем вообще было выжидать?

– Была вероятность… – он смолкает, погружаясь в свои мысли.

– Что за вероятность? – тороплю я.

Мор встает.

– Вероятность, что человечество исправится, – он поднимает стакан и задумчиво покачивает им перед глазами. – Но, увы, даже конец света не может изменить развращенной природы вашего проклятого рода.

Ну, завел свою шарманку. Только я подумала, что всадник давно не распинался насчет этого и не ругал смертных.

– Это яд, – ни с того ни с сего заявляет он.

– Хм, – соглашаюсь я. Да, в каком-то смысле.

Господи, теперь я отравительница. Неужели он принимает меня за полную идиотку – кем надо быть, чтобы пытаться отравить бессмертного?

– Ты сам себе наливаешь, – замечаю я.

В этом есть логика, и он явно смягчается. В некотором смысле.

Внезапно Мор вскакивает, хватает стул и, обогнув стол, подскакивает ко мне. С размаху поставив стул спинкой к столу, он садится на него верхом – не догадываясь, что моим глазам-предателям эта поза кажется очень чувственной. Обхватив спинку стула, он устремляет на меня один из этих своих пронзительных взглядов.

Я нервно отодвигаюсь.

– Ты что?

– Не знаю, – признается он неожиданно. – Я чувствую… что-то, когда смотрю на тебя.

Память переносит меня в ванную – я вспоминаю странное выражение его лица. Я заливаюсь румянцем, еще более жарким под действием алкоголя. Будь я трезвой, кровь ни за что так не бросилась бы мне в голову. Я напрягаю волю, чтобы смотреть ему в глаза, хотя глаза сами собой опускаются ниже, к его телу.

– Я не понимаю, что это, Сара, – продолжает он. – И это, пойми, Сара, это сводит меня с ума.

Добро пожаловать в наш долбаный клуб. Заявки принимаются.

– Ты смертная, – говорит Мор. – Мне не нравятся такие, как ты. И ты не должна мне нравиться.

На секунду я замираю не дыша.

Не спрашивай его, Берн. Не…

– Но нравлюсь? – спрашиваю я.

Мор смотрит на мой рот. Большим пальцем прикасается к моей нижней губе и гладит.

– Боже, прости меня – да, нравишься.

Глава 22

Я сглатываю, чувствуя пугающую пустоту в груди. Мор так близко, что загораживает мне обзор. Вижу след от пули у него над ключицей, густые золотые волосы, до сих пор спутанные и слипшиеся от крови и морской воды. Но эти мелочи не умаляют его великолепия. Мне видится океан в его глазах, синих-синих, опушенных густыми ресницами.

Я рассматриваю его рот, пухлую верхнюю губу, придающую ему вечно обиженный вид.