Мор

– Не говори, что я снова ошибся, – горько бросает Мор. – Любовь, похоть, вожделение – слова не могут изменить моего чувства. Я знаю свое сердце, Сара, пусть даже для тебя оно чуждо.

Во что я вляпалась?

– Чего ты от меня хочешь? – интересуюсь я.

– Ничего! Всего! Мать твою, – ругань в его устах шокирует. – Все это так сложно.

Я уже хочу ответить, но он продолжает.

– Я хочу снова почувствовать вкус твоих губ. Хочу обнимать тебя, как ночью в палатке. Я не понимаю, почему хочу всего этого, но это так.

У меня пылают щеки. Наверное, это неправильно – чувствовать себя польщенной, когда у Мора налицо явный экзистенциальный кризис?

Нет?

Ладно.

– Любовь, нежность, сострадание – вот те немногие искупительные качества, присущие твоему роду, – говорит всадник, – и вот сейчас они искушают меня, и это раздирает меня на части.

Бывали когда-нибудь в ситуации, когда отчаянно хочется сбежать, но некуда? Это тот самый случай: сидеть верхом на Умнице Джули и слушать признания Мора.

– Я чувствую, как ты отдаляешься от меня, – продолжает он. – Чем большего я от тебя хочу, тем неохотнее ты этим делишься. И я не знаю, что делать.

Зато я знаю.

– Прекрати распространять заразу.

Он безрадостно усмехается.

– Я ничего не могу поделать со своей природой, как и ты не можешь ничего поделать со своей.

Почему я не могу в это поверить? Меня он избавил от лихорадки, а значит, хоть немного, да может управлять своим смертоносным даром.

– Мы – заложники, вынужденные играть свои роли, ты и я, – говорит Мор, – и я не знаю, что делать с этим проклятьем.

У него такой горестный, такой безнадежный вид.

Я пожимаю его руку.

А сердце снова начинает ныть. Это человек – самый ужасный из всех, кого я встречала в жизни, и все-таки мне до смерти его жаль.

Подняв руку, я притягиваю его голову к своей и торопливо целую в губы.

В его ответном поцелуе – сладкая мука. Он склоняет голову ниже и прижимается ко мне лбом.

– Это несчастье, – повторяет он. – Но это самое прекрасное несчастье, какое мне доводилось испытывать. И я не хочу, чтобы оно заканчивалось.

Немного ненавидя себя за это, я тихо отвечаю: «Оно не закончится».

Глубокой ночью мы, наконец, находим дом. Мы уже проехали через город, так что были и другие варианты, но Мор, повинуясь каким-то, ему одному ведомым сверхъестественным силам, гнал вперед без остановки.

Спешившись, я вглядываюсь в даль. Может, это только мое воображение, но готова поклясться, что впереди тускло мерцают огоньки. Еще один город? При этой мысли во мне поднимается страх – я вспоминаю сопротивление жителей Ванкувера. Я до сих пор слышу ружейную канонаду, вижу панику, чувствую горячую кровь Мора на своей коже.

Всадник проходит мимо меня и, глухо позвякивая доспехами и оружием, направляется к входной двери.

Взявшись за дверную ручку, он с силой поворачивает ее, явно сломав замок. Дверь распахивается с жалобным скрипом.

– Вообще-то можно бы сначала постучаться, – говорю я.

– И дать твоим смертным сородичам время взяться за оружие? Едва ли это мне подходит, милая Сара.

Мор входит в дом, не пытаясь маскироваться.

Внутри слышится перешептывание, потом шаркающие шаги.

– Кем бы ты ни был, – кричит мужчина, – даю тебе одну минуту, чтобы убраться из моего дома к чертовой бабушке. Иначе я продырявлю твою дурью башку.

Я поворачиваюсь к силуэту Мора.

– Похоже, ребята все равно готовы взяться за оружие.

В потемках мне не разглядеть всадника, но я и так знаю, что вид у него хмурый. Я скорее слышу, чем вижу, что Мор снимает лук и вкладывает в него стрелу.

Шаги становятся громче – мужчина приближается. Кажется, он несет масляную лампу, потому что вокруг становится немного светлее. Я даже, кажется, могу различить комнату, забитую всяким хламом.

Как только мужчина с масляной лампой в вытянутой руке выходит в прихожую, лук Мора издает тихий звенящий звук. Секунда – и человек, вскрикнув, роняет что-то тяжелое, подозрительно похожее на ружье.

– Что за хрень! – вопит он.

А тетива лука уже снова натянута, на ней лежит вторая стрела.

– Если попытаешься взять оружие, я прицелюсь более тщательно.

Мужчина поднимает лампу выше, чтобы разглядеть всадника. Он чертыхается, явно поняв, кто перед ним.

– Убирайся из моего дома! – кричит хозяин.

Я пячусь назад. В его голосе столько ненависти, что я уже готова скрыться в ночи. Мор ловит меня за плечо, принуждая оставаться на месте.

– Мы намерены остаться, – говорит всадник.

– Черта с два!

В коридоре слышатся другие голоса. Я прикрываю глаза, поняв, что там целая семья. Снова дети, и мне снова придется смотреть, как они умирают. В нашу сторону направляется еще кто-то.

– Пусть у меня на могиле сатана спляшет, если я пущу в дом тебя, – говорит человек Мору. А потом косится в мою сторону. Взгляд у него злой, презрительный, как будто он видит грязь на своих сапогах. – Тебя и твою шлюху.

В следующий миг Мор в два прыжка оказывается рядом с мужчиной. Схватив за шею, он прижимает его к стене, так что гипсокартон прогибается.