Моральное воспитание

В самом деле, благодаря этому авторитету, находящемуся в них, моральные правила – это настоящие силы, с которыми сталкиваются наши желания, потребности, аппетиты всякого рода, когда они стремятся стать чрезмерными. Несомненно, эти силы не являются материальными; но, хотя они не приводят в движение тела, они осуществляют движение сознаний. Они содержат внутри все, что нужно, чтобы заставить подчиниться воли, принудить их, обуздать их, склонить их в ту или иную сторону. И, следовательно, можно сказать, что они являются силами без всякого метафорического значения этого слова. Мы прекрасно ощущаем их как таковые всякий раз, как пытаемся действовать против них, поскольку они оказывают нам сопротивление, которое нам не всегда удается преодолеть. Когда нормально скроенный, здоровый человек пытается совершить поступок, порицаемый моралью, он чувствует нечто, что его останавливает, точно так же как тогда, когда он пытается поднять тяжелый, непосильный для него груз. Откуда у моральных правил появляется эта необычная способность? Еще раз отметим, что мы откладываем рассмотрение этой проблемы и обратимся к ней в свое время. В данный момент мы ограничиваемся констатацией факта, который неоспорим. В то же время, поскольку мораль есть дисциплина, поскольку она нам приказывает, то очевидно, что поступки, которые она от нас требует, не подвержены воздействию склонностей, проистекающих из нашей индивидуальной природы. Если бы она просто требовала от нас следовать нашей природе, то ей не нужно было бы говорить с нами в повелительном тоне. Авторитет необходим только для того, чтобы останавливать, сдерживать мятежные силы, а не для того, чтобы побуждать данные силы развиваться в своем же направлении. Сказано было, что функция морали в том, чтобы мешать индивиду вторгаться в те области, которые для него запретны, и, в известном смысле, точнее не скажешь. Мораль есть обширная система запретов. Это значит, что она имеет целью ограничить круг, в котором обычно может и должна протекать индивидуальная деятельность, и мы видим теперь, для чего нужно это необходимое ограничение. Совокупность моральных правил в самом деле образует вокруг каждого человека нечто вроде идеального барьера, у основания которого поток человеческих страстей угасает, не имея возможности нестись дальше. И именно благодаря тому, что они сдерживаются, становится возможным их удовлетворять. Стоит этому барьеру в каком-нибудь месте ослабнуть, как тотчас же через образовавшуюся брешь до того сдерживаемые человеческие силы бурно устремляются; но, будучи выпущенными, они уже не могут найти предела, где они могли бы остановиться. Они могут лишь болезненно напрягаться, преследуя цель, которая все время от них ускользает. Пусть, например, правила супружеской морали потеряют свой авторитет, пусть обязанности супругов по отношению друг к другу станут меньше уважаться, и страсти, аппетиты, которые эта часть морали сдерживает и регламентирует, разгуляются, распустятся, обострятся благодаря самому этому расстройству в правилах; и, будучи не в состоянии успокоиться, поскольку они освободятся от всяких ограничений, эти страсти вызовут разочарование, которое видимым образом выразится в статистике самоубийств. Точно так же, допустим, будет поколеблена мораль, направляющая экономическую жизнь, и тогда экономические амбиции, не знающие больше границ, вызовут возбуждение и страсти; но тогда же мы увидим увеличение ежегодного количества добровольных смертей. Перечень примеров можно продолжить. К тому же именно потому, что функция морали – ограничивать и сдерживать, слишком большое богатство так легко становится источником аморальности. Дело в том, что благодаря власти, которой богатство нас наделяет, оно реально уменьшает сопротивление, оказываемое нам вещами; вследствие этого оно придает нашим желаниям дополнительную силу, из-за которой их труднее умерять. Они меньше поддаются удержанию в нормальных границах. В таких условиях моральное равновесие менее устойчиво; достаточно малейшего толчка, чтобы его поколебать. И благодаря этому возможно увидеть, в чем состоит и откуда проистекает эта болезнь беспредельного, которая терзает наше время. Для того чтобы человек вообразил перед собой безграничные, свободно распахнутые пространства, нужно, чтобы он не видел больше этот моральный барьер, который обыкновенно должен был бы останавливать его взгляды; нужно, чтобы он не ощущал больше те моральные силы, которые его сдерживают и ограничивают его горизонт. Но если он их больше не ощущает, то потому, что у них больше нет нормальной степени авторитета; это значит, что они ослабли, что они уже не те, какими они должны быть. Ощущение беспредельного может, следовательно, появляться только в такие моменты, когда моральная дисциплина утратила свое воздействие на воли; и оно есть знак этого ослабления, возникающего в эпохи, когда моральная система, действовавшая веками, поколеблена, не отвечает больше новым условиям человеческого существования, а новая система еще не сформировалась, с тем чтобы заменить ту, которая исчезает.