Море дышит велико

Через две недели на верхней палубе состоялся ещё один разговор, ради которого, собственно, выпускался боевой листок и делались намеки на комсомольском собрании.

— Товарищ лейтенант! Почему вы меня не вызы­ваете?

— Старшина команды доложил, что ваша жена уже поправилась.

— Накажите меня, товарищ лейтенант, — настаи­вал Мыльников. — Вы же знаете, за что... Проходу не дают с проклятым «нервным потрясением».

— Знаю... Но вы подвели не только меня. Чего ж удивляться, что это не понравилось вашим товарищам?

Если начистоту, варианты ответа опальному артэлектрику Чеголин продумал заранее и носил их в се­бе, до последнего момента сомневаясь, состоится ли столь достойный финал. И сейчас ему было нелегко сохранить сдержанный тон, никак не выдавая переполнявшего его торжества. Расчет был точен. Хотя какой там расчет? Решение было подсказано тем же боевым листком. В самом деле, стоило применить к Мыльнико­ву меры дисциплинарного устава, как общественное мнение было бы удовлетворено. Кто знает, может быть после того, как утихли страсти, виновник и впрямь попробовал бы хвалиться подлой «предприимчиво­стью». А тут щеголеватый артэлектрик предстал перед сослуживцами голеньким. Ему не давали проходу, его осуждала вся команда. И Мыльникову не оставалось ничего, кроме как самому выпрашивать себе кару.

Это была правда, но не вся правда. Артём Чеголин теперь знал, что сам, по существу, толкнул подчинен­ного на неблаговидный поступок. И лейтенант Клевцов не зря напомнил о том, что «шилом моря не нагреешь». Всего четыре слова аккумуляторной емкости. И дальше тоже выходила полная аналогия с электротехникой. Ток в умелых руках дает и тепло, и свет, и движение, но попробуй схватись за оголенный контакт — и неиз­бежно последует мощный разряд на корпус...

Перед выходом в море главный старшина Буланов, как и в прошлый раз, доложил о полной готовности материальной части и личного состава, а потом попро­сил разрешения находиться в центральном посту ря­дом с Мыльниковым.

Но Артём не разрешил. Он был убеждён, что стар­шина второй статьи Мыльников в жизни не допустит ничего подобного. Капитан-лейтенант Выра тоже имел основания сомневаться в своем управляющем огнем, однако же он только попросил:

— Не оконфузь мою плешивую голову...

Артём ничего не ответил своему командиру. Выра внимательно посмотрел на лейтенанта и отпустил:

— Коли так, иди, хлопче, командуй...

Над морем висела дымка. В бинокль не всегда бы­ло ясно, как падали пристрелочные залпы. Дальномер­щики, оптика которых увеличивала сильней, всякий раз кричали со своего насеста:

— Недолет...

— Накрытие... Ура-а! Накрытие!

Один из далеких всплесков в самом деле вырос пе­ред щитом, а второй столб воды мелькнул верхушкой за парусиной. Это означало, что Чеголину уже не на­до половинить артиллерийскую «вилку». Это означа­ло, что на пристрелку затрачено минимальное число снарядов и можно, не дожидаясь падения «хвостового» залпа, торжествующе заорать:

— ...Поражение! Прицел постоянный! — и глубоко утопить повлажневшую кнопку ревуна.

Пекочинский во время стрельбы находился на бук­сире во главе группы наблюдения. Он передал Артёму для отчета фотографии прямых попаданий снарядов в брезентовое полотно артиллерийского щита и, поздрав­ляя, заметил, что капитан-лейтенант Выра, пожалуй, не отменит того приказа.

Артём считал, что отменять его рано, однако напо­минание резануло его. Только и оставалось — пожать плечами.

— Чего ещё ждать от плешивого кэпа? — опять завёлся минёр. — Разве это моряк?

Прошлый раз Артём на это промолчал, а теперь н стерпел:

— Маяки Святой Нос и Городецкий он различает... В отличие от нас с тобой.

— Может, он только их и видал, — надулся Пекочка. — Говорят, всю войну проелозил на катеришках.

Это было похоже на правду. Артём тоже слышал, что Выра служил в Охране водного района и, скорей всего, далеко в море не ходил, выполняя боевые задачи в непосредственной близости от своих баз.

Часть вторая

Год 1943-й. Хождение в день вчерашний

Две недели Василий Выра и Максим Рудых прове­ли в казармах флотского экипажа. Сдав свои «охотни­ки» другим командирам, они занимались формирова­нием спецкоманд. Поразительная сговорчивость отде­ла комплектования личного состава, а также широ­кие жесты прижимистых интендантов, отпускавших новое обмундирование, показывали, что предстоит дело ответственное.

Потом погрузились в теплушки, и эшелон двинулся через Урал, Сибирь, Забайкалье — навстречу солнцу. Рудых и Выра кое о чем догадывались, но, видно, не до конца. На берегу Амурского залива им вручили предписание следовать на Камчатку на транспорте, переоборудовав под жилье грузовые трюма.