Море дышит велико

Миновали Японское море, проскочили в Охотское проливом Лаперуза и дальше, промеж островов Курильской гряды, вышли в Тихий океан. Через несколько дней пути было приказано сжечь предписание на Камчатку. Это произошло на 180-м меридиане, который совпадает с линией перемены дат. Другими словами, следующий день, повторяясь датой, являлся как бы вчерашним. Тогда и было объявлено, что спецкоманды следуют за новыми боевыми кораблями в Соединенные Штаты Америки.

Глава 1

Ну темнота...

Жарко на сеновале, воздух духовитый, густой. За­хар Тетехин, зарывшись в ворох сухой травы, слушал удары со звоном. Стук был долог и неутомим. Похо­же, что на дворе отбивали косу. Непонятно только, по­чему будто не молоток в отцовских руках острит ли­товку, оттягивая жало, а работает бездушная маши­на. И под боками жестко. Не может такого быть. Са­мое худое сено с болотной осоки хотя режет пальцы, всего искровянит, а в стогу будет пружинить.

Тетехин заёрзал, стал шарить, надеясь ухватить ощупью и подбить под себя добрый пук, но из этого ничего не вышло. Тогда он отворил веки, нехотя отво­рил, с прищуром. Уже и так стало понятно, что он ле­жит не на повети. Перед ним постылый твиндек, меж­палубное пространство грузового трюма, с деревянны­ми нарами у бортов, с рядами тощих дырявых матра­цев, из которых сыпались прелые водоросли. Моряки приспособились растирать стебли в труху и смолить в цигарках. Кисеты давно пусты. Прокурились дочиста. Это ещё ладно. Бывает. Обидно, когда гонят с верхней палубы. Дозволяют прошмыгнуть туда-обратно по нуж­де, и всё. Отоспавшись, зверея от безделья, они сами за­просились на вахту. Куда там — пассажирам нельзя. Значит, сиди в трюме тихо и не маячь. Объяснили: транспорт — обычный сухогруз.

Как шли, какой держали курс, кто знает. Железный твиндек падал с разбегу, поднимался вперевалку и обратно вниз. Так сутки за сутками.

От скуки организовали занятия с деревянными па­лочками: одна вроде вилки, другая как нож. Внушали, как хлебать суп из тарелки, с какой стороны что дер­жать, как мясо резать правой рукой, левой накалы­вать, а рыбу ножиком нельзя никак. После обеда учили ло́жить прибор в порожнюю посуду накрест. Если не скрестишь, подбросят добавки. Очень интересное правило. Может, кто нарочно пожелает позабыть. Чудно́! И называется «атикетом».

В твиндек по временному трапу, или, проще гово­ря, по доске с деревянными брусками поперек, кото­рая шла в наклон из дырки в грузовом люке, скатил­ся старшина второй статьи Осотин.

— Майнай барахло, — зычно скомандовал он. — Приехали...

Майнай — это значит сбрасывай. Матрасы, парусиновые ветхие робы, перелатанные пудовые ботинки типа «ГД», или, значит, «грязедавы», — всё списали к рыбам, а сами, не дожидаясь особого распоряжения, натянули ладную форму номер три — синие фланелев­ки с чёрными брюками.

Транспорт подходил к пустынному причалу. Лишь у дверей портового пакгауза с огромными, как вывес­ка, буквами: «No smoking!» —торчала фигура в ар­мейском мундире: ноги врозь, будто на физзарядке, рука придерживает карабин, а башка в сизом табачном облаке, как в дымовой завесе. Старший лейтенант Ру­дых засмеялся, громко прочитал лозунг: «Ноу смо­кинг!» — и для ясности перевел: «Не курить!» «Вона как нарушает», — подумал Захар. И тут откуда-то вы­вернулся автомобиль без верха, маленький, как зеле­ный жучок. За рулем сидел чин тоже в армейском. Так. Держись теперича, влепят за курение на посту. Чин подбежал к часовому и сам стал: ноги в раско­ряку, карабин к ноге. А нарушитель, не вынимая си­гареты, в машину и за руль. Чудеса! Меняются, зна­чит, без всякого разводящего.

Над этим смеялись все, кто глядел с палубы тран­спорта, но без одобрения. В том смысле, что дело ва­ше, а в караульной службе так не годится. Причал по-прежнему пустовал. Хоть бы кто вышел принять швар­товы. Не так просто привязать к берегу огромный су­хогруз. На причале должны поджидать не одна, а две или даже три группы швартовщиков, а тут не было никого. Старший помощник капитана уже схватил раструб мегафона, который, как известно, концентрирует не только звук, но также и выражения. Но этого не понадобилось, потому что в последний момент при­мчался пикап, тоже зеленый, размером побольше, чем у караульщиков. Трое рабочих в кепках с блестящими оранжевыми козырьками поймали бросательный конец прямо из кузова, зацепили проводник на буксировочный гак. Машина играючи вытянула швартов на при­чал, на полной скорости рванула к корме сухогруза, и там операция повторилась в таком же темпе. Через не­сколько минут всё было закончено, а машина исчезла столь же стремительно, как и появилась на причале.