Море дышит велико

Бородатый тип в кожанке, показывая на катер, фо­тографировал и смеялся. Приходилось готовиться к са­мому худшему. Но тучи, набрякнув, снова харкнули снежной крупой. Сухая и колючая, она стлалась по ветру, бинтуя волну. Словно на море наложили повяз­ку, которая, укрыв свежую рану, заслонила также ма­ленький катерок и понтон от чужих глаз. Затарахтели во мгле дизельные моторы. Звук угрожающе рос, но мало-помалу начал дробиться и вдруг ослабел. Моча­лов понял, что враг не стал тратить время на по­иски.

Двадцать шесть человек остались посреди полярно­го моря, из них восемь раненых, и только семеро, взя­тые с вахты, оказались в верхней одежде. Остальные были в тельняшках, в полотняных робах, кто в чем. Катер и плотик еще долго кружили среди плавающих обломков. Все чего-то искали, но никто не находил. Роман Мочалов сидел на кормовой банке-скамейке в грязном медицинском халате вместо шинели, по-преж­нему без головного убора, но холод его не брал.

Глава 5

Бремя славы

На обратном пути из Белого моря молодые вахтен­ные офицеры торчали на мостике, по очереди докла­дывая капитан-лейтенанту Выре характеристики нави­гационных огней, знаков и маяков, которые встреча­лись по курсу. Капитан третьего ранга Тирешкин сно­ва работал радиодиктором. Он заранее потребовал от штурмана справку, когда «Торок» будет проходить места былых боев, и вещал о них точно такими слова­ми, как и в первый раз. Одна из утренних передач по корабельной трансляции вызвала смешки. Выра, при­слушавшись, приказал доложить заместителю, что ко­рабль находится вовсе не у Кольского полуострова, а идет к острову Колгуев.

Узнав о такой новости, Тирешкин рассердился. Впервые за весь поход он поднялся на мостик для то­го, чтобы лично отругать штурмана, обвинив его в со­знательном подрыве важнейшего мероприятия.

— Ночью изменили курс, — оправдывался Шар­ков. — Не будить же вас по этому поводу?

— Следовало доложить, — заявил Макар Платоно­вич, хотя всегда ругался, когда его беспокоили в по­зднее время. Он тут же намекнул штурману, что инци­дент, по его мнению, не случаен. Ему-де прекрасно из­вестно, почему старший лейтенант Шарков ныне обре­тается на сторожевике.

— Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут, — насупился, тот, но не сдался: —Разве трудно выяснить, где пароход, а уже потом включать свою трансляцию?

— Я всегда верил штурману, а сейчас не знаю, какова цена вашим бумажонкам.

— Выписка сделана на основании предваритель­ной прокладки, — объяснил Шарков. — А вот здесь, на карте, уже исполнительная. Раз дубы на фуражке и нашивки на рукавах, пора различать.

— За дерзость тоже ответите, — пообещал замести­тель, величественно спускаясь вниз.

Капитан-лейтенант Выра без устали экзаменовал молодёжь, попутно отрабатывая разные задачи боевой подготовки. Одна из них состояла в организации по­иска и атаки подводной лодки. Правда, упражнение было всего лишь подготовительным, которое допуска­ло работу с условными целями. После выполнения всех необходимых команд и маневров оно венчалось сбро­сом за корму малой глубинной бомбы. Обычно после этого на поверхность моря всплывала оглушенная тре­ска, которую подбирали в шлюпку по сигналу «чело­век за бортом».

— Орнитология! — смеялся Пекочинский. — Не­много поиграемся и поставим галочку в журнал Бе-Пе...

Но «поиграться» минёру пришлось до посинения. Гидроакустический луч, натыкаясь на рыбные косяки, реагировал особой тональностью отраженного сигнала.

— Эхо «много ниже», — нерешительно объявлял Пекочка, а командир корабля сердился, советуя разви­вать музыкальный слух. Эффект Допплера из курса физики на практике был не таким уж простым.

— Рыба размывает эхо, — жаловался минёр. — Настоящая подлодка — другое дело. От неё четкий сигнал.

— Тяжело в ученье, легко в бою, — возразил Васи­лий Федотович, исподволь прижимая корабль к под­водной скале, обозначенной на морской карте. Гидро­локатор тут же возвестил о ней звонким пиликаньем.

— Эхо «с-слегка выше»!

— Куда же плывут рифы? — спросил Выра. — Они движутся или мы? Удивляюсь, а еще нормальное училище кончили...

Сторожевик маневрировал рядом с птичьим база­ром. Отвесная круча островка казалась обработанной малярами. Бесчисленные квартиранты, заслоняя небо, галдели над головой. После взрыва учебной бомбочки, вместо ожидаемой рыбы за кормой всплыло больше сотни нырков. Утки были оглушены гидравлическим ударом и вскоре лежали на палубе охотничьими тро­феями. Результаты поиска и атаки подводной лодки, таким образом, были весьма материальны и убеди­тельны для всех, кроме Василия Федотовича. Лейте­нант Пекочинский заработал всего тройку условно. Окончательная оценка ему была обещана в базе после специального занятия по противолодочной обороне корабля.

Офицерская учеба проводилась в кают-компании. На занятия пришел флагманский минёр. Нил Олего­вич подготовился так, чтобы никто не мог придраться к слову или математической формуле.

— Теорию вопроса знаете, — одобрил флагманский специалист, и Пекочинский горделиво взглянул на Ва­силия Федотовича.