Море смерти, берег любви

Настроение мое, и без того поганое, испортилось вконец. Что случилось с Кэтрин? Почему она не отвечает? У нее дела или с ней что-то стряслось? Я не находил себе места от беспокойства. А может быть, у нее просто служебная командировка? Или нет времени? «О господи! – просил я. – Только бы с ней всё было в порядке! Только бы с ней всё было хорошо!»

Мрачное расположение духа, вызванное смертельным дыханием преследования, которое я непрерывно чувствовал на своем затылке, завладело мной полностью. Моральное состояние стало отвратительно низким. Я стал бояться людей. Шел по улице, трусовато оглядывался, чтобы определить, не следит ли кто-нибудь за мной, спускался в метро, плыл по течению толпы в переходах, потом резко поворачивал, шел обратно со встречным потоком и вновь выплывал на поверхность. Однако все мои антишпионские потуги были напрасны. Никто за мной не следил, никому я не был нужен. И хуже всего, что мне совершенно некуда и не к кому было податься. Некоторые бывшие друзья стали врагами, а некоторые погибли. У меня остался только один друг, товарищ и даже брат – Кэтрин. Но я не мог ее найти.

Неожиданно гениальная мысль, достойная Шерлока Холмса, мисс Марпл, Ната Пинкертона, Эркюля Пуаро и всех остальных сыщиков, вместе взятых, осветила мой мозг, опасно напрягшийся в ожидании беды. Московское бюро AEN – вот выход из создавшегося положения! Или она в бюро, или там знают, где она. Во всяком случае, они должны располагать сведениями, жива ли хотя бы она!

Я потратил штук десять жетонов и час времени, чтобы выяснить телефон гнезда американских журналистов. Трубку поднял какой-то мужчина, который со знакомым мне американским акцентом сначала долго требовал, чтобы я поведал ему свою информацию, а потом, чувствуя, что не добьется от меня ничего путного, пробормотал, что никакой мисс Мэйфлауэр здесь нет и в ближайшее время не ожидается.

Следующий звонок туда же привел к более ощутимому результату. На сей раз мне довелось разговаривать с неизвестной девушкой, судя по отсутствию всякого акцента, из местных. Она более сочувственно отнеслась к моим мольбам и ответила, что мисс Мэйфлауэр сейчас здесь нет, и где она обретается в данный момент, никому не известно.

– Пожалуйста, узнайте, что с ней, – умолял я самым жалобным тоном. – Это очень важно! Ее телефон не отвечает, и я боюсь, что с ней что-то случилось.

Наконец мои слезные мольбы проняли даже такую бесчувственную личность, как секретарша на телефоне. Тяжело вздохнув, девушка мило пообещала, что попробует узнать, и чтобы я перезвонил ей через часик.

Битый час с бурно колотящимся от дурных предчувствий сердцем я бродил по улицам и ломал пальцы в безмолвном отчаянии. Кроме того, я изрядно докучал своими просьбами высшим силам, кто бы они ни были, надеясь, что меня услышат.

– Мисс Мэйфлауэр в данный момент находится в отпуске на родине, в Соединенных Штатах, – успокаивающе проговорила девушка в телефонную трубку. – Что ей передать, когда она вернется?

– Ничего, – растерянно пробормотал я и чуть было обескураженно не нажал рычажок автомата, но вовремя спохватился: – Как же она в отпуске, когда я два дня назад видел ее в Москве…

– Ничем не могу помочь, – оборвала меня девушка заготовленной фразой.

Я что-то нервно затараторил об опасности для жизни, о борьбе с наркомафией и прочих детективных штучках. Очевидно, это проняло секретаршу. Она тяжело вздохнула: «Подождите», – и пропала минут на двадцать.

Когда я уже затек от беспрерывного стояния на одной ноге в тесной кабине, трубка удивленно забулькала:

– Мисс Мэйфлауэр больше не работает в московском бюро AEN. После отпуска мисс, по ее просьбе, откомандировали в одну из африканских стран, где она, по всей видимости, и находится в данный момент…

Невнятно поблагодарив, я ошарашенно бросил трубку. Что всё это значит? Какая африканская страна, черт побери? Отпуск – это еще я могу понять, но командировка в африканскую страну? Дьявольщина какая-то! Я долго пытался разложить по полочкам полученные сведения. Но от этого мое беспокойство ничуть не уменьшилось, а даже возросло. Конечно, они могли сообщить мне то, что она сама просила говорить тем, кто будет ее требовательно разыскивать. Это даже необходимо, поскольку Кэтрин постоянно ходит по лезвию бритвы между двумя мафиями – нашей и американской. Теперь мне понятно, почему у нее уже третий месяц лежит недописанная статья «More contacts with America»! Просто ей сейчас нет необходимости сдавать материалы в редакцию – она, как бы это выразиться, ушла в подполье. А это значит что? Это значит, что американская журналистка Кэтрин Мэйфлауэр может быть вовсе не американская журналистка, а, например, агент ФБР, работающий по спецзаданию в нашей стране. А иначе откуда у нее те совершенные средства подслушивания, которыми она меня исправно снабжает? Конечно, оттуда, из этого источника… А работа в бюро AEN – это только крыша для Кэтрин. Но какое мне дело до всего этого? Главное, чтобы она была жива…