Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

В связи с тем, как развивается современная наука, следует отметить одно ее качество, обычно выпускаемое из виду. Принято считать, что наука отличается от всех прочих явлений культуры; направления и течения в искусстве, формы религиозной жизни и даже сами языки людей могут меняться, наука же является универсальным, объективным познанием и в этом смысле она меняется только прирастая, только уходя все дальше вглубь познаваемого, но она вечна в своей сути так же, как универсальна по распространению и применимости, науке нет альтернативы, раз возникнув, она пребудет вовеки. Для явления культуры такие характеристики выглядят странными; так может характеризоваться какое-то явление правовой жизни, претендующее на роль всеобщего принципа, основанного на, скажем, справедливости. Наука возникла в Новое время, в самом его начале, возникла она в Европе, распростра нялась из Европы и сейчас наиболее развита в Европе и культурно сближенных с ней странах. Судя по некоторым симптомам развития науки, она оказывается вовсе не такой уж абсолютной и универсальной. Реальная наука - не наука, прокламирующая свои признаки и выхваляющая свои черты, а реальный социальный феномен, - такая наука ведет себя локально, как и подобает любому культурному явлению. Тезис о локальности современной науки, претендующей на всемирность и универсальность, может вызвать удивление. Поэтому обратимся к способу существования науки в не-европейском мире.

Несколько лет назад в ряде научных журналов появились интересные публикации о способе существования науки в странах третьего мира, об “азиатской науке”. Выяснилось удивительное обстоятельство. Ученые из многих стран, в частности Индии и даже Японии, великолепно работают в европейских научных центрах. Совершают открытия, пишут грамотные статьи и вообще являются совершенно полноправными членами научного сообщества - пока они остаются на Западе. Через годы или десятки лет они уезжают в родные страны. Там они становятся преподавателями в местных университетах, у них есть возможность вести научную работу. Однако проходит всего несколько лет, и эти ученые как будто “забывают”, как делается наука. Они не только не делают новых открытий, но и в повседневной научной жизни - рецензировании чужих статей, консультировании, оценке результатов работ студентов и т.д. ведут себя не как ученые, а как члены местного культурного сообщества. Критические методы исследования, способы проверки результатов, оценка новых методов работы, обновление лекций в согласии с новыми научными данными - все то, с чем они чудесно справлялись в Европе, ими более не используется. Конечно, при таком подходе они не могут научить научному методу своих студентов. Максимум, на что способны эти бывшие ученые - читать из года в год стандартный курс лекций очень посредственного качества.

Объяснение этой “научной загадки” тривиально. В этих странах нет культурной традиции, обеспечивающей возможность воспроизводства науки. И даже столь прямой импорт науки, как обучение в европейских и американских университетах, длительная (и успешная) стажировка на Западе, не дает возможность укрепиться научной традиции. Конечно, можно сказать, что это дело времени. Вполне возможно, индийская (и всякая иная) наука через некоторый (по-видимому, достаточно большой) промежуток времени встанет на собственные ноги. Может быть, да, а может быть… В любом случае можно считать, что успешный импорт культурной традиции (в частности, импорт науки) - вовсе не такое простое дело, и преобразования Петра в России предстают в новом свете. Сейчас наука устойчиво воспроизводится в Европе, в англо-саксонском мире (Северной Америке, Австралии) и (с некоторой претензией на успешность) в России. Больше нигде в мире устойчиво стоящей на собственных ногах науки нет.

Обратившись к феномену “азиатской науки” с некоторым вниманием, не как к периферическому и “уклоняющемуся” артефакту, а как к самостоятельному явлению, можно заметить, что европейское и азиатское отношение к науке сильно разнятся, что проявляется даже в научном языке. Западный человек воспринимает язык, естественный язык, как оболочку - свою или мысли. Поэтому он полагает легкой возможность выражения определенных смыслов, например, смыслов естественнонаучного мировоззрения, на любом языке. Восточный же человек воспринимает язык гораздо более близким образом, он воспринимает его не как свою оболочку, а как себя самого. И потому язык науки не приживается в восточных языках, естественнонаучные понятия чувствуют себя в восточных языках чуждыми пришельцами, они не способны проникнуть в сердце языка. Сам естественнонаучный взгляд на жизнь отвергается внутренней структурой языков тех народов, которые живут к востоку от Европы.

Характеристики второго мышления

Выше уже были описаны некоторые аспекты, связанные с современным развитием мышления. В частности, в разделе, посвященном изучению категории авторства текста, мы выяснили, что в развитии этого феномена в новое время имеется бифуркация.