Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Эти наблюдения можно сделать, внимательно изучая такой феномен культуры, как авторство. Но не только феномен авторства, но и множество других интеллектуальных явлений демонстрируют такое же поведение. К подобным выводам можно придти, если рассмотреть и совсем иные по характеру явления. Так, можно выявить такое же отношение людей разных культур (или, точнее, культур различного направления развития) в отношении искусственно организованных общественных систем знания, - например, к книгам и библиотекам. То, что отторгнуто от духовного производства индивидуума, то, что зафиксировано в книге, закладывается в библиотеку, - вызывает различное отношение на Западе и на Востоке. И точно так же, как бессмысленно говорить о “глупости” какого-либо народа или культуры, так и в этом вопросе бесполезно сравнивать “силу любви к книге” у англичан и китайцев. Важно увидеть другое: Запад придает этой памяти культуры, этому отторгнутому от живого интеллекта и потому формализуемому интеллектуальному продукту огромное значение, а Восток стремится обратиться к индивидуальному общению людей, отвергая первичную, высшую ценность книги.

Эти вещи указывают на глобальное подразделение интеллектуальной культуры на две принципиально различающиеся формы. Не только социальные взаимодействия людей, но и их индивидуальные душевные способности начинают различаться. Выделяются две формы психической жизни. Чтобы понять их характер, опишем один из аспектов психической жизни с той и другой точек зрения.

Я позволю себе процитировать определение: “Среди работающих в мозгу программ наибольшее значение имеет “генератор случайных чисел” вместе с комбинаторной программой, соединяющей в разных сочетаниях метки, блоки, файлы памяти. В психологии это носит название фантазии, воображения, интуиции, для системологии это генератор шума, аналог биологических мутаций”. Эта цитата почти случайно выдернута из моря подобных высказываний, и в этом смысле авторство текста неважно - мысль о том, что мозг есть компьютер, а фантазия - аналог генератора случайных чисел, встречается часто. Я хочу здесь подчеркнуть, что эту мысль высказывают вовсе не глупые люди, даже очень умные люди. Нелепая мысль высказывается не по недомыслию, а в силу особого устройства мышления, для которого “очевидно”, что фантазия случайна, а вот очевидность обратного этим людям не видна.

Фантазия вступает в человека совершенно иным образом, вне всякого случая. Например, человек часто гуляет в лесу и с любовью присматривается к жизни растений. Он видит могучие дубы, рассматрива ет молодые проростки и тихо зарывшиеся в лесную подстилку желуди. С помощью фантазии он может живо представить себе, как из желудя развивается молодой дубок, как он растет, выпуская все новые ветви и развиваясь в огромное дерево. Точное представление такого процесса и есть фантазия. Имея мыслительный опыт такого рода, человек может, встречаясь с каким-либо явлением и внимательно наблюдая его, представить себе предыдущие и последующие стадии развития, а также возможные варианты. Точная фантазия как раз не случайна, она позволяет выстраивать мир мысли в соответствии с миром реальным.

Здесь важно подчеркнуть, что сегодня действительность такова, что уже нельзя сказать, что одно представление о фантазии соответствует тому, что происходит в людях в действительности, а другое - не имеющее реальных оснований, ложное представление. Еще некоторое время назад эта удобная ситуация - когда нечто можно с облегчением назвать всего лишь ложью, - эта ситуация уже изменилась. Люди сейчас все с большей отчетливостью разделяются на две группы, и одни реально имеют фантазию, работающую как калейдоскоп, а другие реально обладают точной фантазией. Представление о случайной фантазии уже является реальностью; реальность эта сделанная, сконструи рованная, но оттого не менее реальная. Люди выбирают уже не между правдой и ложью, между небылью и реальностью, они выбирают между двух реальностей, реальностью жизни и реальностью нежити.