Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Издревле для Японии характерна самоизоляция, автаркия, закрытость, культурная гомогенность. Уже в древней истории Япония закрывалась от контактов с соседними государствами, так что политика “блистательной изоляции” при встрече с европейцами была для Японии традиционным шагом.

По сравнению с европейцами и американцами японцев характеризует малая индивидуализированность, развитость коллективных форм поведения. Направленность на “коллективные усилия” подчеркивается строгими правилами социального поведения, жесткой стратификаци ей общества, в котором каждый знает свое место. Коллективизм традиционного японского общества был таким, что не было даже специального слова для обозначения индивидуальности. Характерно, что такое слово (“кодзин”) зафиксировано только в 1890 г. Сама проблема индивидуальности, возможности противостояния целей общества и индивидуума, появилась в Японии только после событий Мэйдзи и даже позже, первые проявления индивидуального начала можно датировать 10-20 годами ХХ века. Современная японская литература ярко демонстрирует именно это качество: вброшенная в Новое время Япония воспринимает индивидуацию как отвратительное и неестественное одиночество.

Японию отличает склонность к заимствованиям, отличная обучаемость, но всегда - добровольно и в своем стиле. Характер проявляется в подражательности, или можно сказать и иначе - подражательность не мешает проявляться своеобычному характеру, в характер нации подражательность входит как характерная черта. Наибольшее влияние на Японию оказала китайская цивилизация, но при анализе бесчисленных форм китайских заимствований вскоре обозначается особенность: они проходят формально, скорее по названию, чем по сути, и очень быстро принимают характерные стилистические отличия, позволяющие говорить об этих недавних заимствованиях как о чем-то специфически японском. Так была заимствована китайская правовая система: японский кодекс точно копировал все громоздкие китайские уложения, но реально использовались они едва на четверть. То есть писаный закон был стопроцентно “передовым” и китайским, а реально действовавший - совсем иным и вполне японским. Западная система управления и “западная демократия” были заимствованы точно так же и точно на тех же основаниях, как когда-то китайская система законодательства - с внешней стороны достаточно полно, по сути - с коренными изменениями. При этом уже в Японии VII-VIII вв. проявил себя “японский стиль” взаимоотношений с миром, не изменившийся в своих основах до сих пор: ставка делалась уже в те времена не на товарный обмен, а на know-how, готовые к использованию идеи.

Следующая черта, на первый взгляд не совместимая с постоянным заимствованием, - усиленная самоидентификация себя как нации.

Подчеркнутая и постоянно подчеркиваемая самобытность, непохожесть на других. Комплекс “отличия от других” проявляет себя даже в столь универсалистской деятельности, как научная; даже для научного открытия важно, что это не просто “научное открытие”, а “японское открытие” - у “японского” другая судьба: оно не подлежит серьезной критике и поддерживается при любых попытках опровержения.

Япония с древних времен осознавала себя как периферию цивилизованного мира, никогда (кроме очень кратких периодов в самой древней и самой новейшей истории) не претендовала на роль культурного центра. Сопоставление этой черты с предыдущей не позволяет здесь говорить ни о какой “скромности”, тем более что такие моральные категории к национальным характерам не применимы. Здесь точное осознание себя как края человечества, окраины культурного мира. С географическим положением впрямую это не связано: у находящихся в схожем положении англичан ничего подобного в национальном характере не наблюдается. Японцы же осознают себя как периферию, твердо отдавая себе отчет, что они именно таковы.

С древних времен для Японии характерна интенсификация хозяйства. Любые экспансии не проходят (нет расселения, завоевания оканчиваются крахом). Создается впечатление, что японцы непривычны к большим размерам. Экстенсивность во всех формах им чужда.